Spawn. 1 и 2 главы

[Julia-Qeen]

Название: Spawn. 1 и 2 главы
Автор: Kaktus aka Tuman
Бета: не бечено
Жанр: фиг его знает
Рейтинг: R
Категория: джен
Фэндом: «Spawn»
Персонажи: Эл, Джейн, Ванда, свои персонажи Джомей, Кенсиро, Касуми, Элли, Дэнни.
Пары: Эл/Джейн/Джомей, Элли/Дэнни, Кенсиро/Касуми
Предупреждение: нецензура, ООС, полное AU, BDSM
Дисклаймер: Марвел
Примечание: Джомей («Jomei» японс. Мужск. - Несущий свет), Кенсиро («Kensiro» - японс. М - Небесный сын)

1 глава. Пляски смерти

1 глава. Пляски смерти

Когда на город опускаются сумерки, покрытые густым слоем тумана и смога, когда тухнет солнце, и умирает небо, когда отражения смываются, растушевываются границы и пропадают существовавшие небесные законы, на землю обрушивается проклятье Бога, посланник Дьявола — Выродок.
Без прошлого и будущего, потерянный, отвергнутый, преданный всеми, он приходит из ада, чтобы учинить хаос, чтобы открыть портал и впустить преисподни.
Налитые свинцовыми тучами небеса, будто отяжелев, угрожающе нависли над землей, и уже через пару секунд чернильно-синему дождевому облаку брюхо вспарывает тонкая желтая полоса напополам.
Раскаты грома гулким эхом отдаются от бетонных безразличных стен многоэтажек, разносятся по пустым ночным улицам осеннего города. И только в такт завывающий холодный ветер становится его неименным спутником в этом визите. Понемногу накрапывал мелкий моросящий дождик, маленькими точечками окрашивая асфальт в темный цвет. Желто-коричневые, пока еще не опавшие с деревьев листья тревожно зашуршали, предчувствуя неладное.
За поворотом одного из старых, почти уже полностью разрушенных временем домов, где обычно ставят мусорные баки и обитают жирные полуоблезлые крысы, вокруг неяркого несмелого костра собрались бомжи этого района, чтобы с пользой скоротать длинный холодный осенний вечер.
протягивая закоченелые засаленные крючковатые пальцы в обрезанных старых перчатках к огню, грея их, каждый по очереди рассказывал какой-нибудь смешной случай из прошлой жизни. из жизни, где они были людьми, ходили в новых деловых костюмах или чистых чуть потертых джинсах, каждое воскресенье ездили с семьей в зоопарк и жарили барбекю на заднем дворе по праздникам.


Эта жизнь для многих стала чем-то вроде морфина: они по-прежнему верили в то, что когда-нибудь их найдут, или же им удастся вернуть украденные, потраченные деньги, и к ним вернутся их жены и мужья с детьми, и жизнь вернется в свое привычное русло.
Только один старик молчал. Не очень внимательно слушал собеседников, и даже когда пытался сделать вид, будто внимателен, получалось это не очень убедительно, поэтому вскоре на него вовсе прекратили обращать внимание.
Когда же холод стал почти нестерпимым, кто-то достал из внутреннего кармана полупустую бутылку со старым ромом, стащенную из местного магазина.
Внезапный грохот заставил умолкнуть говорящего бомжа. Все опасливо начали оглядываться,
искать источник, рыскать в поисках того, кто нарушил идиллию.
— Черт, кого еще там принесло? — заворчал самый старый из компании, вставая с низенькой старенькой скамеечки, молчавший весь вечер старик насторожился и подозрительно покосился исподлобья в темноту.
— Кто там? Выходи! — закричала женщина в грязном разорванном цветастом халате и надетой поверх нее толстовке.
— Тише ты, — шикнул на нее один из сидящих, — проблем хочешь? Ты же знаешь, что сейчас творится.
И только после этих слов наступила почти гробовая тишина, нарушаемая лишь несмелым постукиванием капель дождя о крытую старым шифером крышу нежилого дома.
Молчавший весь вечер старик поднялся со своего места и направился к слабо освещенной части пустой дороги, остальные проводили его тревожным, испытующим взглядом.

Кто-то осмелился тихо-тихо прокомментировать этот бездумный и глупый поступок, но не более того, хотя каждый понимал, что сейчас выходить им опасно. Во всем были виноваты власти и их новый проект постройки нового района на основе этого, старого. Но прежде всего им нужно было вычистить отсюда весь мусор. Весь. И людей в том числе.
— Вот идиот, — прошептала женщина в халате, кутаясь сильнее и плотнее прижимаясь к сидевшему рядом мужчине, — грохнут ведь.
— Заглохни, — ответил мужчина, — а то и нас заметят.
Медленно ступая по мокрому асфальту, стараясь дышать при астме как можно тише, стараясь держать в поле зрения почти все пространство, Старик добрался до следующего переулка, откуда, по его мнению, доносились странные звуки.
Примерно он понимал, что происходит.
И поэтому живот скрутило, а привкус горечи во рту лишь усилился. Он щурил свои подслеповатые глаза, пытаясь разобраться в темной неосвещенной дороге, носком старого ботинка ощупывая сначала путь и только потом ступая на безопасный участок. И как только он подошел ближе к подозрительному проулку, в нос ударил приторный замогильный запах прогнившей человеческой плоти.
И там, в углу, скрючившись, свернувшись клубочком, завернувшись в длинный без конца и края плащ полулежало существо раза в два больше самого большого человека.
Старик пошатнулся, шепча себе под нос молитву, существо словно очнулось после сна, учуяв запах живого человека, и подняло свою здоровенную голову. Из темноты на Старика посмотрели два горящих фосфорическим светом зеленых глаза, которые могли принадлежать только ему — Выродку, приспешнику Дьявола на земле.
— Боже праведный, — прошептали закоченелые посиневшие, потрескавшиеся от сильного холодного ветра губы старика, — неужели ты вернулся?
Выродок встал на ноги, и из огромной лапы его выпала отрезанная кровоточащая до сих пор голова с расширенными застекленелыми голубыми глазами, выпала и покатилась, оставляя после себя размазанный след из густой горячей жидкости с приторным запахом железа.
Конечно же, это была примитивная месть. Мальбоджио никогда не ошибается. Пару минут старик молча смотрел на окровавленного убийцу из Ада, а потом подошел ближе, чтобы разглядеть его лучше, чтобы прощупать почву. И он знал, что убить его Выродок не решится: все еще в состоянии шока от внезапного пробуждения и долгожданной мести.
— Ты помнишь, как тебя зовут? — сурово спросил старик, всматриваясь в непроницаемую маску.
Чудовище вздрогнуло и попятилось назад, схватившись за голову. Его огромная фигура покачнулась, и он упал на колени, из груди вырывались гортанные хрипы, почти всхлипы. На секунду старику показалось, будто он плачет, как маленький нашаливший ребенок.
Старик на миг прикрыл глаза и попытался забыть об отвратительной оторванной голове возле его ног, от которой несло запахом горячей крови.
— Значит, прошло еще четыреста лет...

***
— Я говорю тебе о том, что может принести нам не один миллион, ты это понимаешь? — визжала в трубку толстая потная женщина, больше похожая на зажравшегося мужика. Ее пальцы-соски в дорогих золотых кольцах плотно сжимали трубку сотового телефона, грозясь раздавить бедный аппарат в щепки. Сидевший в этой же комнате молодой парнишка от страха вжался в высокую спинку стула.
— Фокси, — послышался в трубке мужской спокойный голос, — существую некие правила, которые мы не в силах нарушать или пренебрегать ими. И дело вовсе не в том, что я не хочу тебе помочь...
— Так какого хрена ты мне доказываешь, что это все невозможно?! — снова взвизгнула женщина и сильно подалась вперед, настолько сильно и резко, что ее тройной и четвертной подбородки довольно забавно затряслись.
— Торговать этими почти еще девочками, по крайней мере, небезопасно, — мягко ответил мужской голос, в то время как женщина чуть ли не изрыгивала пламя ненависти.
— Да мне похрену, я хочу свои бабки, и мне плевать, кем и чем придется торговать, ты мне понял?!
— Понял-понял я, не дурак, — как-то грустно отозвался голос, — тогда встретимся через два дня, я приеду к тебе.
— Так бы сразу, — женщина криво улыбнулась, — ты заставляешь меня нервничать, дорогой.
— Я просто предупреждаю, до завтра.
Женщина бросила трубку и повернулась к молодому гостю, сидевшему на стуле, напротив нее. Она что-то быстро напечатала на компьютере, отправила письмо по электронной почте и подняла сальный взгляд на парнишку.
— Ты с чем пришел? — грубо спросила женщина, нагло разглядывая его.
— У меня поручение, — тоненьким голоском отозвался паренек, вытаскивая из черного кожаного портфеля толстый конверт, — принести вам вот это.
Глаза женщины алчно сверкнули, как только парень протянул конверт ей, быстро перехватив посылку и бросив рассыльному пять долларов на чаевые, она попросила освободить помещение как можно быстрее.
Парень подхватил брошенные деньги и поспешил исполнить волю этой жирной сальной тетки.
Когда зазвонил маленький сотовый телефон последней модели, а на дисплее высветился знакомый номер, женщина поспешила ответить на звонок.
— Денни, милый, — защебетала она, — что ты будешь на ужин? Нет, давай-ка одевайся, и мы пойдем в ресторан. Сегодня у мамочки очень хорошее настроение.

2 глава. Первоисточники

2 глава. Первоисточники.

Из полуприкрытого окна доносились приглушенные звуки проезжающих автомобилей, а через тонкие розовые шторки из арганзы пробивался неяркий холодный, бледный свет от томно-печальной луны. Призрачная ночная дымка из ноток свежести и дождя подобно перистому облаку зависла в нескольких сантиметрах от земли и раскачивалась вверх-вниз, вперед-назад, словно ленивый гамак на берегу вечернего тихого моря.
Еле слышимый шелест воздушных занавесок незримо разбавлял плотную тишину. Тихое постукивание пальцев о гладкую лакированную поверхность дубового стола в такт мерному тиканью настенных, уже почерневших от времени часов стало измерителем секунд, часов, месяцев, столетий.
Время будто плавилось под обжигающим дыханием, подобно тоненькой парафиновой свечке таяло и растекалось по поверхности. Так оно все и выглядело, пока слишком для этой тишины резкий возглас извне не заставил сидевшего в глубоком кресле мужчину оторваться от созерцания ночного неба сквозь полупрозрачные розовые воздушные шторы, плавно развевающиеся от легкого дуновения свежего ветра, наполненного до краев осенним дождем и запахом чуть прогнивших листьев.
— Проходи уже, раз пришел, — нехотя отозвался мужчина, повернув голову в сторону возникшей из темноты размытой фигуры, окутанной бледной жемчужно-молочной дымкой загадочной луны.
— Я знал, что найду тебя здесь, — отозвался ночной визитер, проходя ближе, к мужчине, — никогда не меняешь своих привычек. Это, знаешь ли, плохо, особенно когда впереди бесконечность. Так скучно.
Засунув руки в карманы черных брюк, он лениво шагал по довольно маленькой комнате, всматриваясь в лицо сидевшего в кресле мужчины, будто сравнивая или припоминая. К слову, не виделись они лет, примерно, пятьсот или семьсот — не имеет особого значения — но главным было то, что теперь, даже, несмотря на устоявшуюся между ними неприязнь, работать им придется вместе. Точнее, в команде.
— Джомей, ты ведь примерно догадываешься, зачем я пришел, не так ли?
Ночной визитер устроился удобнее на втором кресле и, закинув ногу на ногу, локтем уперся о подлокотник, примерно прикидывая в уме сколько времени может занять новая миссия, на которую его обрекли Высшие.
— Догадываюсь, — протянул Джомей, — и все-таки правда, что Джейн снова появилась в наших районах, не так ли?
— Все еще сохнешь по ней? — с сарказмом поинтересовался гость, скептически изогнув очерченную светлую бровь. — Не пора бы ее позабыть?
— Это уже не твое дело, — последовал незамедлительный ответ вкупе с убийственным, испепеляющим взглядом, — я спросил. Твое дело — ответить мне, а не иронизировать.
— Да-да, конечно, — гость примирительно вскинул руки и тихо хихикнул над вспыльчивостью своего теперешнего товарища по заданию: все же некоторые не меняются даже по истечению нескольких столетий! — Как я мог забыть про это?! — издевательски передразнил он. — Да, — уже серьезнее добавил гость, — она здесь. Примерно по тому же вопросу, что и мы. Теперь Ваше Высочество довольно?
— Было бы просто здорово, если бы ты заткнулся, — улыбнувшись, ответил Джомей, — серьезно, сарказм — вещь хорошая, но в умеренных дозах. Поубавь свой пыл, и люди к тебе потянутся.
— Еще не хватало, чтобы сопляк вроде тебя мне что-то указывал, — в такт ему ядовито пропел гость, — так вот, завтра в четыре утра небольшое собрание относительно сложившейся ситуации, ты как раз сможешь повидаться со своей благоверной, а заодно и услышать чего-нибудь очень полезного для своей задницы, чтобы потом мне же эту саму задницу спасать не пришлось, лады?
— Пошел ты, идиот. — прошипел Джомей.
Ответом ему стал громкий раскатистый смех, насквозь пропитанный ядом.

***
Говорят, что жизнь вроде как идет по кругу. Все, что было — обязательно будет. Все новое — давно забытое старое. Это что-то вроде мертвой петли вокруг шеи — не убежать и не спастись, и даже попытаться исправить или изменить привычный ход оказывается делом не таким уж и легким, как может показаться на первый взгляд, потому что не знаешь, повторяется сейчас история или нет. Возможно, она идет уже по третьему кругу? Или же пока еще нова, и это все — первые стадии шизофрении?
Итог один: все повторяется. Даже пусть и не с тобой, но бывает и так, что в других поневоле видишь самого себя. Это называется «дежа вю» — ты уверен, что происходящее уже знакомо.
И сейчас, смотря на сгорбившуюся фигуру огромного существа, напуганного собственным присутствием, не понимающего кто он и что он здесь делает, как он вообще появился, Старик узнавал себя. Да, это было жутко давно, кажется, еще в прошлой жизни, точнее, во второй жизни, при первом перерождении после позорной смерти от руки собственной жены.
Слушая его рваное хриплое дыхание, он видел себя, словно со стороны смотрел фрагменты из прошлого, когда он так же лежал на сыром после дождя асфальте, плевался собственной прогнившей плотью и воспоминаниями, по вдоху сглатывал все обратно, чтобы не дай Бог не потерять самого себя окончательно, чтобы не выплюнуть все самое важное, все то, что может вернуть его.
Смотря на то, как этот новый Выродок пытается подняться, но при каждой попытке поскальзывается на вязкой почти засохшей крови недавно убитого им человека, Старик чувствовал, будто заново, то отчаяние, что некогда обхватывало тисками его горло.
И все-таки некоторые вещи не меняются, как не меняется непостоянство времени.
И что же дальше? Старик примерно догадывался, что будет дальше с этим Выродком. Он прочитал в его зеленых, неживых глазах проблески человечности, поминутно тонущей в дикой, просто бешеной жажде мести.
В этих грубых формах, неотесанных, словно обрубленных чертах, в каждом изгибе проклятого кроваво-красного савана он узнавал себя, себя-прежнего, себя-потерянного во времени и сознании.
Будто время отмоталось назад и снова перекручивало уже постаревшую ленту с обрывками прежних лет. И туман в голове, полный хаос, каша из мыслей, чувств и новых ощущений — это все знакомо до дрожи в коленях, до леденящего кровь ужаса в глазах.
История имеет ужасное свойство повторяться из-за небогатой фантазии того, кто ее пишет.
Когда же Выродок прекращает дышать, когда он с трудом переворачивается на спину, и мелкие капельки не успевшего закончиться дождя падают ему на маску и стекают к вискам, Старик вздрагивает от ощущения собственной беспомощности, собственных ощущений, собственной боли.
Боли слишком сильной для него, слишком острой. И теперь, когда он свободен, можно было бросить все, оставить прошлое в прошлом и сделать следующий шаг вперед, в будущее, где его ждала Бесконечность, ясное небо и яркое весеннее солнце.
Поверженный собственным бессилием, Старик сделал этот шаг. Шаг назад, в бездушность, оставив милосердие и помощь тонуть и мокнуть под усилившимся, будто разгневавшимся дождем.
И лишь мерный чавкающий звук доносился до горящего в агонии слишком острых чувств Выродка.
— Ужас-то какой, эй, ты, Выродок, ты в порядке?
Из неоткуда возникло странное мелкое существо с обвисшим обрюзгшим волосатым брюхом, торчавшим из-под натянутой до предела белой грязной майки и чуть приспущенных шаровар. Лицо его напоминало загримированную маску клоуна: пудра, подведенные красной помадой губы, густо накрашенные глаза, дыбом стоящие оранжевые волосы.
Сунув толстые ручонки в карманы, он, пиная воздух, подошел к лежавшему на асфальте Выродку и в знак приветствия пнул его в бок.
Ответной реакции не последовало, лишь слабый стон сорвался с губ и разбился вдребезги о серые стены полуразрушенных домов. Клоун грязно выругался, матеря Выродка на чем свет стоит, от души.
Мертвые блики уставшей луны кое-как пробивались в этот Богом забытый переулок, пытаясь разогнаться тьму. Где-то вдали были слышны крик и говор опьяневших и потерявших страх бомжей, решивших, видимо, нагуляться всласть перед неминуемой смертью от руки самого мэра.
— С каждым разом вы все слабее и слабее, я тебе это уже говорил? — скрипучим голосом начал разговор клоун, прислонившись мясистой спиной к рассыпающейся в песок стене. — Не, ну вы посмотрите только, — непонятно к кому обратился он, снова пнув бесчувственное тело Выродка, — ты дальше меня будешь игнорировать, придурок? Вот она — благодарность. Я, между прочим, к тебе пришел!
— Кто ты? — слабо отозвался лежавший, завернутый в длинный плащ Выродок.
— О, смотри-ка, жив еще, — клоун сразу повеселел и оторвался от стены, — я думал, что ты уже сдох. Я типа твой сопровождающий. Усек? Мне вроде как нужно быть рядом с тобой и все такое, пока ты не выполнишь свою миссию.
Клоун зевнул и достал из кармана большую пачку «Лейз» со вкусом сыра, быстро ее вскрыл и захрустел чипсами.
— Кто я? — Выродок повернул голову в его сторону и попытался сконцентрироваться на нем, щуря глаза, точнее, то, что от глаз осталось.
— Бесполезный кусок дерьма, которому нужно сделать кое-что для Мальбоджио. В принципе, никто. — клоун нарочно покрошил чипсы на голову Выродку. Унижал его, как унижал других. Вообще, ему было все равно, что в его полномочия входило следить за этим приспешником.
А дождь все лил и лил, не думая прекращаться. И падали прозрачные капли, барабанили по крышам домов, по проезжающим автомобилям, по асфальту, сплошь залитому водой, по которому уже текли маленькие реки.
Где-то вдали кривая желтая линия разорвала ночное темно-синее полотно, все заслоненное толстыми чернильными тучами, и разразился громким раскатом гром, эхо от которого разнеслось по городу.
— Знаешь, — снова начал клоун, уже комкая яркую пачку от чипсов и выкидывая ее на Выродка, — ты ведь действительно бесполезный. Ну подумай только, зачем ты? что ты из себя представляешь? Всего лишь кусок гнилого мяса и дешевый красный костюм, ну что это за хрень? Гнилое мясо, как и дешевые костюмы, выкидывают за ненадобностью!
— Да пошел ты, жирный урод, — прошептал Выродок, — я ведь из тебя котлету сделаю. Такую волосатую толстую котлету. Ты меня понял?
В ответ — циничный смех. Этот клоун действительно ублюдок.
— В принципе, ты не так уж и безнадежен, — усмехнулся клоун, — может, из тебя и выйдет толк. Если ты, конечно, постараешься.
Он, легко пританцовывая, несмотря на телосложение, покружил по маленькому пространству и добрался до оторванной головы. Тела рядом не было. Рукой схватил за волосы и поднял ее с асфальта, поднес ближе к лицу, чтобы разглядеть получше.
— О, — клоун многозначительно протянул, — вот оно как. Уже убиваешь? Хах, еще не успел оклематься, как убиваешь. Чувак, далеко пойдешь, чесс слово! — клоун выбросил бесполезную голову и нагнулся к Выродку. — Вставай уже, а, а то мне скучно тут одному.
Сжав кулаки, сомкнув веки с такой силой, что на скулах через маску проступили желваки, Выродок поднялся на ноги и расправил спину. Красный саван угрожающе зашуршал, обвивая его огромную неуклюжую фигуру, а звенящие цепи по бокам, вырвавшиеся будто из позвоночника, подобно гремучим змеям извивались в воздухе.
...Вот так, страшно, когда в сознание врезаются осколки из далекого прошлого. Когда то место, где должно быть сердце, ноет, надрывно скулит. Когда царивший в голове хаос начинает ядовитыми токсичными струями расползаться по телу, забивая каждую пору, затмевая разум и чувства. Нет ни прошлого, ни будущего, только этот миг, эта секунда, отравленная неосознанностью, забвением. Все то, что было до этого момента — всего лишь бесформенная масса, которую придется расхлебывать самому в одиночку, потому что он один. Одинок.
Белая завеса тайны своего появления, черные мерцающий обрывки прошлой жизни, которая, наверное, все же была, которая прошла, и все, что от нее осталось — это жажда мести, ноющее чувство, огромное желание отпить чужой крови. Скомканное и рваное дыхание срывается с уст и ржавым металлом разрывает ночную тишь. И в такт ему раздается тихий едкий смешок, грубой рукой неумелого музыканта бьющего по струнам тонкого инструмента.
— Давай уже, пошевеливайся, а то время течет, чувак, — из-за спины показался осточертевший клоун, пережевывающий восьмую или седьмую булку, — мне уже ску-учно!
Не разворачиваясь, на уровне осязания, Выродок резко схватил его за грудки и поднял до своего лица. Клоун беспомощно заболтал короткими жирными ножками и сальными руками вцепился в руки приспешника, пытаясь отодрать их от себя.
— Я тебя прикончу, если ты еще раз пискнешь, понял меня? — угрожающе зашипел гортанным голосом Выродок.
Потом, не дожидаясь ответа, просто выбросил клоуна в сторону и, завернувшись в плащ, спрятав цепи, побрел в сторону городского кладбища.
Его звали.