Морозом по стеклу

[Julia-Qeen]

Название: Морозом по стеклу
Автор: Кактус
Бета: Тут могло бы стоять ваше имя
Рейтинг: поставлю-ка я R
Жанр: а фиг его знает… пусть будет мракобесие
Персонажи/Пары: О Юллен! Прекрасный Юллен! Я разбила такую пару… ну и пофиг: Канда/Линали, Линали/Аллен
Предупреждение: ООС, AU, смерть персонажа. Почти что инцест (относительно Канды и Линали)
Размещение: без моего ведома трогать строго запрещается. Не дай Бог увижу где – оторву голову.
От автора: Моя палатка в больнице Св.Мунго меня поджидает. Я туда поплелся.


Дрожащими пальцами, не трогай щеки!
В твоих ладонях зима вымыла ноги... © Krec

Холодный вечер рвано затекает в комнату сквозь микроскопические щели меж окном и стеной. Постепенно дыхание и слова, соскальзывающие с посиневших губ, превращаются в клубы и нити пара.
Горделивая зима по-хозяйски прошлась вдоль дорог, засыпая землю своими жемчугами, и остановилась напротив большого окна.
В запретном уголке мерзлого сердца пусто, будто из картины с силой вырвали очень важный фрагмент. И тьма умело замазала освободившееся место.
Зима ладонью провела по стеклу, оставляя ровные кружевные узоры, и улыбнулась прекрасному отражению, манящему величественной, ледяной красотой. Окно затрещало, покрываясь тонкой паутинкой мороза, и Линали пальцами дотронулась до молочной пленки, забравшей в свои объятья ее встревоженный и пугливый взгляд.
Под холодной кожей экзорцистки узоры стали еще тоньше и изящней, словно только распустившиеся бутоны утренних цветов. Увидев в отражении чье-то лицо, леденящее душу, девушка поежилась.
Зима настороженно пригляделась к отражению и поняла, что там, по ту сторону тонкого стекла стоит маленькая хрупкая девушка не старше шестнадцати лет, и красота эта – ее.
И потом уже как-то стало все равно, что в комнате прохладно, сыро, что даже тусклое тепло от зажженного камина не справляется, и постепенно щеки покрываются инеем. Это чувство – обреченной горечи – рождалось где-то глубоко в подсознании и тонкой острой леской прорывало стенки сердца и уже там превращалось в нечто скользкое и страшное. Обманчиво-спокойная рана только ныла, и девушка, ни на секунду не забывая свой долг, молчала вслед за душой.
Ее теплое рваное дыхание дребезжало, как дребезжало окно, по которому рисовал мороз причудливый узор, сплетенный миллионами мерцающих снежинок.
Синими губами зима прильнула к тонкому стеклу и заговорщически подмигнула, маня за собой в ночь, в доказательство ее слов ярче засияли бусинки-звезды на бархате неба.
«Что тебе стоит сделать этот шаг?» - спрашивала зима, тонкими пальцами подзывая к себе ту, что своей красотой затмила ее величие.
И правда, что стоит сделать этот шаг в бездну? Между ними лишь стекло, которое вот-вот лопнет под ледяным дыханием северного ветра. Но Линали зажмурилась, чтобы отогнать наваждение – просто сон или видение, навеянное таким настроением. Разве может говорить страх?
У зимы были темно-синие спокойные глаза, в которых отражались – пусть искаверканно и смято – отголоски самых тайных чувств и желаний. Она обещала его улыбку и теплое дыхание. Большего было не нужно. Только… было немного страшно переступать за порог дома.
Зима только смеялась, победоносно скаля белоснежные зубы – попалась в тонкие паучьи сети, расставленные вдоль дорог на окраинах рассудка. Нужно было только подтолкнуть в спину, пообещав мираж, сплетенный из тонкой розовой дымки. В такт ее смеху ярче сверкнули далекие холодные, безразличные звезды.
- Как думаешь, Канда, Аллен-кун скоро вернется?.. – еле слышно прошептали тонкие губы экзорцистки.
- А мне какое дело? – через пару мучительно долгих секунд последовал ответ, от которого стало трудно дышать.
Раньше такого с ней никогда не случалось – сумасшествия. Все было похоже на неловко собранную мозаику из разных кусочков, совершенно не составляющих целостную картину – ее чувства были настолько обрывочны и бестолковы на данный момент, что понять происходящее и свое состояние было сродни игре в прятки с собственной тенью.
В те короткие мгновения Линали отчетливо видела свое отражение в темно-синих глазах по ту сторону окна. Видела возможное будущее и пьянящее на двоих счастье. Кожей чувствовала его теплое дыхание и слышала, как звонко бьется хрустальная чаша страха поодаль от них. В голове отчетливо слышался до колик в сердце родной голос. Нужно было лишь сделать шаг. С головой броситься в темную даль и упасть в просторные объятья недалекой мечты…
На худенькие плечи легли теплые ладони почти что брата, скользнули вниз по рукам и чуть сжали болезненно-бледные, просвечивающие голубые вены под тонкой кожей запястья. И тихий шепот у самого уха:
- Уверен, что он скоро вернется.
***
Она боится поднять глаза и увидеть во плоти самый отчаянный и сильный свой страх. Она говорит тихо-тихо, чтобы не прогнать пугливый сон, клубочком свернувшийся около его холодного тела на больничной койке. Она рассказывает о том, что очень скоро Рождество, и Смотритель приказал установить в большом парадном зале огромную, под два метра елку. И что подарки ему уже завернуты и ждут, когда он встанет с кровати и сам их заберет.
Из-за тонкой мутной пелены слез не видно, шепчет он или действительно молчит. Из-за гудящего в голове звука совсем не слышно, говорит он, или это просто так сильно ей хочется в это верить. Для нее происходящее – экранизация второсортного романа.
Где столько горьких слез, что со временем они превращаются в пресную воду – дождь. Где сюжет размывается где-то на середине, и потом уже непонятно, что происходит дальше – то ли смех, то ли рыдания.
Ее руки дрожат, и голос срывается на хрип, но она по-прежнему сидит, не шелохнувшись, чтобы не спугнуть покой, пришедший так вовремя. У нее за спиной стоит пустота – спутница одиночества – и зевает, торопясь забрать к себе тонкий силуэт экзорцистки.
Трещит стекло, покрываясь изящными узорами. А Линали продолжает рассказывать о том, что произошло. Описывать зиму, которую он, наверное, не увидит…
И в сердце что-то хрустит, словно бьется или разрывается. И хочется сделать прощальный в неизвестность шаг, окунуться в лиловую мечту и умереть от легких поцелуев и нежного шепота родного голоса.
И снова на хрупкие плечи ложатся ладони почти что брата, сжимают их, давая понять, что оно – горе – на двоих. Она закрывает глаза, подается назад и спиной прижимается к нему, слыша ровные удары сердца.
Тихий голос, от которого хочется кричать:
- Отпусти… не вернется.
***
На его похоронах она стоит, как изваяние, и глупо улыбается – точь-в-точь как он когда-то давно. Ей кажется, что его губы растягиваются в ответной улыбке.
Хотя, может она просто сошла с ума.
Нет боли, слез, криков и рыданий. Вообще ничего нет.
Серый выцветший мир остается далеко за спиной, и глухие звуки совсем не слышны.
Она видит, как его пальцы зажимают ее тень и тащат за собой в землю.
Она чувствует леденящее дыхание зимы на своих щеках и прикосновение холодных пальцев на губах. Она понимает, что не отпустит. Ни она его, ни он ее. Он всегда будет рядом с ней. Как истерика, как дрожь по спине, как ночной кошмар.
И горько на душе от того, что не успела рассказать о той зиме, которую он так и не увидел.
Самую малость – обидно. Потому что не успела вслед за ним, потому что так глупо упустила возможность быть с ним.
Хочется отмотать и переиграть заново. Или, не задумываясь, уйти в ночь за его удаляющейся тенью. Догнать, обнять и не отпускать. Чувствовать, как переплетаются дыхания, как сливаются судьбы…
На хрупкие плечи ложатся ладони почти что брата, и ее оттаскивают, насильно заставляют покинуть это место. И тихий шепот у самого уха:
- Пойдем. Уже поздно.