Номер семь. Главы 7-8

[Julia-Qeen]

- У тебя глаза что ли накрашены?
Только они закрыли за собой дверь, Аомине скинул ботинки, куртку и начал помогать одубевшему Кисе избавляться от верхней одежды, а в ярком искусственном свете заметил коричневую дымку вокруг светлых глаз.
- Ну да, - Кисе слегка смутился, хотя и привык к тому, что на показах и для фотографий всегда наносится макияж. Это Аомине еще толстого слоя тонального крема не увидел, - надо стереть.
Только очутившись в теплом помещении Кисе почувствовал, как сильно замерз. Начали покалывать руки, щеки, нос, ног он вообще не чувствовал. Он начал растирать ладони, подышал на них, но безрезультатно.
- Ничего, сходи в душ, там отогреешься.
Аомине развесил свою и его куртки и, пока Кисе умывал лицо от косметики, достал чистые футболку и спортивные штаны и оставил их у раковины.
- Блин, водостойкая какая-то, - пожаловался Кисе и повернул лицо с темными разводами карандаша под глазами, делавшими из него жертву пьяных вечеринок и недельной бессонницы, - у тебя нет молочка для лица?
- Чего? Нет.
- Ну, может какая из твоих пассий и оставляла косметику.
Разозлившись, Аомине пихнул ему в руки обычное жидкое мыло:
- На вот, этим мой лицо, - и вышел из ванной комнаты. Следом прилетело:
- Извини, Аомине-чи!
Под приглушенные звуки льющейся воды Аомине раскладывал запасной футон, подушку и теплое одеяло, на свою развороченную и теперь уже остывшую постель он посмотрел с тоской. Вскоре отписалась доехавшая до дома Сацуки, и одной проблемой стало меньше. Аомине пожелал ей спокойной ночи и принялся ждать Кисе.

Утро следующего дня началось с мелкого снега и заунывного ветра, небо было затянуто грузными серо-белыми облаками, сквозь которые тускло просвечивало солнце. Аомине монотонно листал новости в телефоне, пока остывал свежезаваренный кофе, а Кисе размешивал сахар в своей кружке. На краю сознания мелькнула мысль о том, что телефон он так и забыл в отеле, но тут же пропала, стоило вспомнить, что вчера произошло. Отодвинув от себя кофе, он опустил голову на сложенные на столе руки и тяжко вздохнул.
- И почему никто не предупреждает, что взрослеть так отстойно?
Аомине оторвался от телефона и долго посмотрел на Кисе. Эта фраза показалась ему неуместной, но все равно забавной. Думал ли он так же? Нет, скорее. Ему нравилось год за годом отвоевывать у мира самостоятельность, но и Кисе тоже можно было понять. Страх перед ответственностью и взрослыми проблемами, ошибки, которых не избежать, и вероятность однажды стать тем, кем ни за что не хотел бы быть.
- Что-то серьезное?
- Просто… - забормотал Кисе в стол, - устал, наверное. Все так бесит. Я сам себя бешу. Не знаю, чего хочу, а чего – нет, а всем вокруг нужна определенность от меня. Родители с будущей профессией достали. Извини, что гружу.
Аомине, подпиравший голову рукой, молча смотрел на светлую макушку. Позабытый телефон отложил в сторону: утренние новости теперь не казались такими уж интересными.
- На твоем месте я бы забил.
- Но ты не на моем месте.
- А что тебе мешает забить?
Кисе поднял голову и внимательно посмотрел на Аомине, серьезно тот говорит или шутит.
- Родители будут разочарованы во мне. Не хочу их расстраивать.
- Я всю жизнь делал, что хотел, и никого не огорчил. Тебе тоже стоит попробовать.
Кисе с грустной улыбкой приподнялся и откинулся на спинку стула. Теперь он смотрел прямо в окно, как ветер на улице гонял легкий, мелкий снег, а сосед из дома напротив пытался очистить лобовое стекло автомобиля маленькой щеткой.
- Мы разные, - просто ответил он.
Спорить дальше было бессмысленно, Кисе оказался прав – Аомине, в отличие от него, не попал в капкан идеальности и не стал заложником собственного имиджа. Улыбаться всем, нравиться, быт комфортным для всех, беспроблемным, а если что – сделать вид, будто все хорошо, где-то потерпеть, а потом, сидя на кухне у друга, понять, как бесконечно устал.
Аомине очень не нравилась эта сторона Кисе.
Неловкую тишину прервал звонок на телефон от Харуки.
- Думаю, она тебя ищет, - Аомине попытался спихнуть трубку Кисе, но тот с сестрой говорить категорически отказался, пришлось ответить самому. – Алло?
Кисе только уши навострил.
- Привет. Скажи, пожалуйста, ты не знаешь, где может быть Рёта? Мы со вчерашнего вечера не можем до него достучаться, - голос показался осипшим и очень взволнованным.
- Привет. Он у меня, спит.
На другом конце провода едва заметно вздохнули.
- С ним все хорошо? – Хорошо? Сацуки в подробности особо не вдавалась, но должно было произойти что-то крайне неприятное, чтобы такой человек, как Кисе, психанул и убежал. Аомине очень хотелось спросить у него, что вообще творится в модельном агентстве, но тактично держал язык за зубами.
- С ним все нормально. Не беспокойся.
- Передай, чтобы позвонил, как проснется. Пожалуйста, - теперь Харука была рассержена, хотя и старалась звучать как можно более спокойно, однако, Аомине хорошо ее знал.
- Обязательно. Пока.
- Пока.
- Зря ты отказался с ней говорить, хуже будет.
Кисе слегка нахмурился.
- Я сам разберусь, только позже.
Аомине пожал плечом: дело твое. Ему, по сути, было все равно.

С матерью Кисе говорил долго, тихо и в соседней комнате. Он старался не повышать голоса, не звучать слишком раздраженным или расстроенным, стоически снес все упреки, миллион раз извинился за то, что не отвечал на звонки и уверил, что ничего страшного с ним не произошло, просто очень сильно устал вечером, друзья его пригласили развеяться, а телефон с кошельком и ключами от квартиры он благополучно оставил в номере.
- Назови мне адрес, я за тобой приеду, и мы заберем твои вещи, - вздохнула она, - я не знаю, что с тобой происходит, но больше не заставляй меня беспокоить твою сестру на другом конце континента, чтобы найти тебя, хорошо?
Проглотив упрек, Кисе еще раз извинился за свое поведение и попрощался с матерью.

- Спасибо.
Кисе вернул телефон хозяину и сел на прежнее место. Пока он говорил в соседней комнате, Аомине успел нашинковать быстрый, ни на что не претендующий завтрак в европейском стиле, состоящий из простого салата, тостов и сока.
- И за вчерашнее тоже спасибо. Ну, что приютил посреди ночи.
- Расскажешь, что было?
- Ничего такого, - Кисе неопределенно дернул плечом и ненадолго замолчал. Он не любил делиться неприятными подробностями своей жизни, не важно, о какой части шла речь: моделинг, учеба, спорт или отношения. Было страшно наткнуться на жалость, но еще больше – на равнодушие, поэтому даже не пытался. – Просто… один козёл пристал.
- Ты врезал ему?
- Не все решается кулаками, Аомине-чи, - Кисе скис окончательно, - скажем так, менеджер очень сильно подвел меня.
Аомине усмехнулся:
- Понятно. Твоя сестра о чем-то таком рассказывала.
У Кисе на секунду перехватило дыхание, потому что он знал, какой отвратительно честной и одновременно чересчур категоричной может быть Харука, и можно только догадываться, что она успела ему наплести. Только правду или правду приукрашенную? И неизвестно, какие выводы сделал сам Аомине.
- Никто силком меня туда не тащил, поэтому глупо жаловаться. Да и все примерно в курсе, с чем придется столкнуться, - заупрямился Кисе, - а Харука, несмотря на все ужасы, о которых тебе рассказала, все равно продолжает сниматься для журналов. Странно, правда?
Через секунду добавил, не позволив Аомине ответить:
- Извини. Я не хотел грузить тебя своими проблемами. Давай закроем тему.
Пришлось согласиться.

Когда мама Кисе приехала за ним, солнце успело закатиться за горизонт, и небо потухло до темно-синего с пятнами серых облаков. Снега намело столько, сколько Аомине не видел за всю жизнь, даже кроссовки пришлось сменить на теплые ботинки, а заодно одолжить неудачливому другу запасную пару перчаток, шарф и шапку.
Масами Кисе проходить дальше прихожей отказалась и все время, что Кисе переодевался, простояла около овального зеркала в коридоре, напряженная, молчаливая. Сходство с сыном было ошеломляющим и немного даже пугающим, теперь Харука не казалась точной копией Кисе. Аомине стало слегка неловко в ее компании, и он посмешил в комнату помочь Кисе собраться.
- Спасибо, Аомине-кун, что позаботились о Рёте. Извините за предоставленные неудобства. До свидания - она поклонилась Аомине и, подхватив сына под руку, ушла.

Дорога до отеля прошла в полном молчании, Кисе провожал полусонным взглядом токийские заметенные снегом улицы и закутанных в дутые куртки прохожих, а мама время от времени переключала радиостанции и тихо выругивалась на нерасторопных водителей впереди. Он смотрел на собственное отражение с сохранившимся следами карандаша на глазах, несмотря на вчерашние старания все смыть. Почему-то из головы не выходил разговор с Аомине, точнее неприятный осадок от него, ощущение, будто его то ли обвиняли, то ли в нем разочаровались… Он и не играл роль идеального парня, не перед Аомине точно, но его все равно зацепили чужие слова.
Вещи из отеля они забрали без каких-либо проблем, Кисе проверил мобильный – как хорошо, что зарядка еще держалась, - и обнаружил около сорока семи пропущенных вызовов от матери, отца, сестер, даже придурка Йоши, кучу смс и голосовых сообщений, но прочитывать и прослушивать их не стал, только отписался Аомине, что наконец-то едет домой. И следом отправил: «Я бы не хотел, чтобы ты плохо обо мне думал. Я как-нибудь все объясню».
Ответ пришел не сразу, минут через десять: «Забей». Мама увидела, как нервно крутил он в руке телефон, и нахмурилась. Ей не нравилось, что он не сгорает со стыда за вчерашнее, а ведет с кем-то беседы.
- Надеюсь, ты понимаешь, что теперь наказан?
Её строгий голос вывел его из раздумий. Кисе повернул к ней голову и неохотно кивнул.
- Да, понимаю.
- И это все, что ты можешь сказать? – Она стала неприятно-колючей, совсем как Харука, когда хотела спровоцировать ссору.
Кисе негромко вздохнул, откидывая голову, и уставился прямо перед собой.
- Я уже миллион раз извинился. Что еще ты хочешь услышать?
- Ты не мог попросить телефон и потратить три минуты, чтобы сказать, что с тобой все в порядке?
- Я не подумал, прости. Вылетело из головы.
Масами стиснула руль, на лице заиграли желваки, она хотела сказать еще что-то, очень хотела, Кисе понял по тому, как зло и обиженно она поджала губы, но сдержалась. На миг ему показалось, что что-то нехорошее произошло, пока его не было, может, от волнения папе стало плохо или всякое такое, но скрывать этого от него вряд ли не стали бы.
- Дома тебя ждет серьезный разговор с отцом.
Ну, в этом он не сомневался. Оставалось надеяться, что все ограничится нотацией и запретом на всякую деятельность, кроме школьной, а с этим он как-нибудь справится, уж не впервой.
Дорога до дома заняла от силы сорок минут, поэтому окна на первом этаже все еще горели, темная фигура отца нервно и быстро перемещалась по всей гостиной. Кисе почувствовал укол совести: если к эмоциональности матери он привык, то отец переживал в исключительных случаях.
- Лиса, солнышко, поднимись в свою комнату.
Сестра под строгим отчим взглядом поднялась с кресла и, бросив умоляющий взгляд на мать, поднялась в свою комнату. На брата она даже не посмотрела. Две пары глаз внимательно проследили за тем, чтобы она плотно прикрыла за собой дверь и ничего не услышала.
- Не стой в дверях, - это уже сыну, - садись. У нас будет долгий разговор.

***
В половину первого ночи позвонила Харука. Кисе еще не ложился, просто лежал на кровати и рассматривал потолок, поэтому ответил сразу.
- Привет. Извини, что так поздно. Я не разбудила тебя?
- Нет, - убитым голосом ответил Кисе, - Хару… что ты им вчера наговорила?
Повисла тишина.
- Что они тебе сказали? – Взволнованно спросила она.
- Что хотят отправить меня в Саппоро, закончить там школу, а потом учиться в университете. Не знаю, что на них нашло, - он перевернулся на бок, чтобы было удобнее говорить. Родители еще обсуждали что-то внизу (скорее всего его скорый отъезд), так что он старался не шуметь.
- Черт…
- Ответь только честно.
- Я звонила тебе весь вечер, но ты не брал трубку, Йоши сказал, что ты вообще сорвался и убежал, никому ничего не сказав. Я маму уверила, что ты с друзьями, ничего лишнего я не говорила.
- Тогда я не знаю, что на них нашло, - Кисе выдохнул. От переживаний разболелась голова, он уже миллионный раз пожалел, что в тот проклятый вечер не кинулся за телефоном, но поделать уже ничего не мог, - я не хочу уезжать.
Он представил, как каждую осень, зиму и весну будет умирать от холода, снега и жутких ветров, и расстроился сильнее. В Хоккайдо жила бабушка и мамина родная сестра, и семья Кисе временами гостила у них, в большом традиционном доме с кучей пустовавших комнат и садом на заднем дворе, но он никогда не планировал жить там или учиться.
- Уверена, они сгоряча это сказали. На следующей неделе я прилечу и поговорю с ними. Пообещай, что не будешь делать глупости, спорить с ними, ссориться или убегать. Продержись несколько дней… Рёта, ты слышишь меня?
Он угукнул, они попрощались, и вскоре он уснул – как был, в одежде.

Глава 8.
Харука вернулась к началу зимних каникул. К этому времени наваливший снег растаял почти полностью, холодные и сумрачные дни сменились теплыми весенними, под ярким солнцем ожили городские улицы. Последнюю неделю февраля Кисе сдавал экзамены, зачеты и нормативы по выбранным предметам (не так успешно, как в прошлом году), закрывал долги, а с последним звонком попрощался с одноклассниками, втайне надеясь встретиться с ними в апреле.
Ребята конец учебного года планировали отпраздновать походом в клуб, но Кисе были строго запрещены подобные мероприятия, так что он пожелал им повеселиться от души, а сам весь вечер пересматривал старые горячо любимые дорамы. Телефон разрывался от сообщений и фотографий от одноклассников, поначалу он все прочитывал и отвечал, а ближе к полуночи перестал обращать внимание на оповещения. В тот день спать лег он поздно — не мог уснуть, а утром разбудили его громкие голоса с первого этажа. Вернулась Харука.
С подарками, новыми впечатлениями и умопомрачительным загаром. Она собрала вокруг себя всю семью и эмоционально пересказывала последние несколько недель своей жизни, хвалилась брендовыми туфлями, урванными на бешеных скидках, и обручальным кольцом. Родители молча переглянулись, им явно не понравилась идея с браком старшей дочери, но не сказали ни слова, только Лиса с завистью и восхищением смотрела на играющие в искусственном свете бриллианты, а Кисе безучастно сидел вдали от них и чувствовал себя незваным гостем на чужом празднике.
Дом с того вечера будто погрузился в холодную войну, увешанные картинами стены перестали слышать смех. Они словно стали чужими друг другу людьми, Кисе с родителями который день даже по утрам вместе не завтракал, а ужин проходил в гнетущем тяжелом молчании.

Харука, пока мать с отцом разбирали подарки, бросала в сторону брата встревоженные взгляды и хмурилась… не нравилось ей все это — ни его отрешенное лицо, ни неестественно прямая спина, ни чрезмерная радость младшей сестры. Она уже надеялась быстрее закончить с расспросами, подняться к себе в комнату и вытянуть правду из Кисе или на худой конец из Лисы.
— Какая красота, — мама покрутила в руках солнцезащитные очки Шанель и, полюбовавшись черной глянцевой оправой, водрузила их на нос, — спасибо, дорогая. Как раз искала подобную модель.
Лиса влюбленно смотрела на тонкие золотистые браслетики и не могла нарадоваться подарку, папа новым парфюмом тоже остался доволен, Кисе брючный ремень толком и смотреть не стал, но поблагодарил сестру. Харука еще немного посидела с семьей и пожаловавшись на усталость, ушла принимать душ, отец поднялся следом за ней и уехал на работу, Лиса убежала на тренировку, мама обещала встретиться с подругой и скрылась в спальне приводить себя в порядок, а Кисе заперся в комнате. Гостиная опустела.

В дверь постучали.
Кисе лежал на кровати и дочитывал детектив, к которым в последнее время пристрастился. Он отложил книгу и пригласил Харуку.
— Я не помешаю?
— Нет. Проходи.
Хару присела на кровать, мельком взглянула на книгу, которую читал брат, и похвалила его вкус.
— Говорят, очень интересная.
— Неплохая, — согласился он, — здорово отвлекает.
— Я ее хотела сесть читать, только руки все не доходили… ты с родителями так и не помирился?
— Я с ними и не ссорился, — пожал плечами Кисе, — если бы они нормально все объяснили, я хотя бы понимал, что натворил.
— Ты не ночевал дома и на звонки не отвечал, — напомнила сестра.
— Не в первый раз.
Хару вздохнула и уселась удобнее, подобрав под себя ноги. Кисе еще при телефонном разговоре почувствовал, что знает она больше, чем говорит, и сейчас понял это по ее лицу. Оно было виноватым. Он захлопнул книгу, не заботясь о том, что потеряет нужную страницу и выжидающе уставился на сестру. Была только одна вещь, которую Кисе скрывал от родителей и которой он стыдился. Тайна, о которой знали несколько человек. Он в первый же вечер, когда разгневанный отец читал часовую нотацию, а мать с укоризной смотрела на него, заподозрил, но постарался себя успокоить: если бы семьей стало известно, что он гей, простым разговором это бы не закончилось. Но теперь Кисе был практически уверен — они знают.
— Они знают, — прошептал он, — и это ты им рассказала.
Отпираться Харука не стала. И слава богу, Кисе не знал, как бы отреагировал на явную ложь.
Сестра опустила голову и не произнесла ни слова себе в оправдание, а Кисе не хотел с ней говорить. Наорать на нее имело смысл, когда все только случилось, но сейчас он настолько устал от того, что происходило вокруг, настолько ему опостылела роль какого-то партизана в плену, где врагами были собственные же родители, что он серьезно задумывался об отъезде в Хоккайдо как о спасении. Вполне возможно, отец не стал раскрывать причину, по которой отослал единственного сына на холодный остров, и Кисе надеялся на теплый прием у бабушки и тети.
Чтобы дать сестре понять, что разговор окончен, Кисе перевернул книгу и углубился в чтение.

Последующие дни мать с головой ушла в планирование свадьбы, и по этому поводу каждый день дома разворачивались громкие скандалы, потому что Харука с женихом (фотографом из Италии) были категорически против пышных церемоний, а родители с обеих сторон отказывались понимать эти новомодные веяния и по скайпу обговаривали количество гостей, дресс-код и цветовую гамму. Лиса мечтательно рассматривала в интернете каталоги платьев на свадьбу и совсем не понимала, почему сестра так упрямится и не хочет себе красивого праздника с великолепными фотографиями, чтобы запомнить его на всю жизнь.
Вся эта суматоха вынуждала Кисе прятаться в своей комнате и постепенно осваивать искусство тратить время в интернете. Раньше у него из-за учебы, дополнительных занятий, баскетбола и работы моделью не было возможности подолгу зависать в социальных сетях или форумах по интересам, но с отменой любой внешкольной деятельности и запрета на встречи с друзьями (любыми представителями мужского пола) пришлось постигать эту нехитрую науку. Первым делом Кисе зарегистрировался на форуме, посвященном баскетболу, но быстро перегорел и забыл никнейм и пароль, свежие фильмы обсуждать с киноманами ему тоже не понравилось (какие-то они там все агрессивные), зато раскрыл в себе дорамщика и с удовольствием перетирал с другими обитателями сайта сюжеты популярных сериалов.
Ленту в инстаграмме он просматривал с утра, по старой привычке, сам фотографии скидывать перестал (потому что выставлять сотую селфи из дома не хотел), вяло лайкал одноклассников и считал дни, когда же кончится заточение.