Spawn. 6, 7 главы

[люси.]

Название: Spawn. 6, 7 главы
Автор: Kaktus aka Tuman
Бета: не бечено
Жанр: фиг его знает
Рейтинг: R
Категория: джен
Фэндом: «Spawn»
Персонажи: Эл, Джейн, Ванда, свои персонажи Джомей, Кенсиро, Касуми, Элли, Дэнни.
Пары: Эл/Джейн/Джомей, Элли/Дэнни, Кенсиро/Касуми
Предупреждение: нецензура, ООС, полное AU, BDSM
Дисклаймер: Марвел
Примечание: Джомей («Jomei» японс. Мужск. - Несущий свет), Кенсиро («Kensiro» - японс. М - Небесный сын), Касуми («Kasumi», японск, Ж. – Туман).
От автора: я уж лучше промолчу.

6 глава. Начало пути

Стоя в тени событий, не давая ни единому лучу луны осветить свою окутанную мраком фигуру, Джейн недвижимо наблюдала за тем, как исчадие ада вершит свой кровавый над людьми суд, как по его огромным рукам стекают струи липкой горячей жидкости, и многовековая, укрепленная боями ненависть к адским созданиям яростью хлынула в горячую кровь, распаляя жгучее желание прямо сейчас высвободиться из своего убежища и перерезать глотку этому чудовищу, и лишь наложенный запрет небес сдерживал ее мимолетный порыв. Нельзя было сказать, что она любила людей и поэтому защищала их, скорее, испытывала глубокую, словно изначально заложенную неприязнь к Выродкам, которым якобы дан шанс вернуть свою душу. Она-то знала, что этим уродским созданиям не дано прочувствовать хоть что-нибудь, и пусть у них была жизнь, жизнь человеческая, но Мальбоджио именно их – сгнивших заживо убийц себе подобных – и выбрал, и пока допустил всего одну-единственную ошибку, хотя тот случай был, скорее всего, просто исключением.
Увидев облаченную в черный балахон фигуру старика, не утратившую былой статности, Джейн напряглась и прищурилась, стараясь не упустить ни единого его жеста, ни единого слова: она желала собственными глазами увидеть того, кто смог вернуть себе душу, кто обманул время и обрел бессмертие. Он говорил тихо, но ровно, уверенно, будто его слова и есть истина, будто ему одному изведаны все тайны, законы. Она была более чем уверена, что поручи ей убить его, старик бы даже опомниться не посмел, как она отправила бы его обратно, к своему хозяину.
Поверьте, ни один Ангел не желает того, чтобы приспешник дьявола вернул себе душу и обрел бессмертие, которое он может отдать взамен на покой в Елисейских полях. Было легче убить Выродка и стать, пусть и ненадолго, героем. Светлый, подаривший этому старцу шанс стать человеком, по сей день ужасно гордится собой, своим поистине героическим поступком и своим подопечным. Правда, этого энтузиазма более никто с ним не разделяет.
И когда старик заговорил, когда Выродок замер и обернулся, ослабив хватку, когда в его светящихся зеленых глазах мелькнули отдаленные отголоски боли и понимания, она было поверила в то, что действительно это чудовище обладает человечностью и способно преодолеть животный инстинкт, привитый самим дьяволом. Когда труп был отброшен в сторону, Джейн убедилась в том, что все рассказы о подаренном шансе – лишь бредни романтиков, которым непременно нужны переживания и действия. Хотя, познакомиться со стариком она бы не отказалась.
- Так вот каков ты, Выродок, вернувший себе душу, - Джейн вышла из тени и подошла к старику, смотрящему вслед Элу, испугавшемуся собственных чувств и собственной ярости. – Сочту за честь познакомиться с тобой.
Она сделала небрежный реверанс времен семнадцатого века – периода, когда жил старик.
Старец оглядел ее с ног до головы.
- Как твое имя, Выродок? – поняв, что ответного приветствия не дождется, Ангел решила все же продолжить разговор.
- Мое имя засыпано землей и изъедено временем. Его у меня больше нет, - загадочно протянул он, инстинктивно делая шаг назад, в темноту, чтобы спрятаться от внимательного взгляда стражи. – Позволь мне узнать, как тебя зовут?
- Джейн, меня зовут Джейн, - коротко ответила женщина.
Ее имя, видимо, было ему знакомо, потому что его глаза расширились, а рот приоткрылся, сама его фигура словно стала меньше, и он смог лишь эхом отозваться:
- Джейн… неужели та самая Джейн, на совести которой Чингисхан?
- Та самая, - ее тонкие губы дрогнули в презрительной, надменной усмешке, но в открытую показывать своего величия она не спешила, - ну что, старик, ты решил помочь этому Выродку вернуть душу?
- Так точно, - спокойно ответил он, - а тебе – убить его, да?
- Да. А теперь скажи мне, старик, легко ли вернуть душу, и как ты смог это сделать?
Все это время рука ее сжимала рукоять, но скорее по привычке, нежели из-за того, что ей хотелось убить старца.
- Душу вернуть не легче, чем найти в толпе нужного тебе человека – почти невозможно, но, как ты видишь, мне это удалось. Думаю, все дело в правильном стечении обстоятельств. – полушепотом произнес старец, вглядываясь в непроницаемое, словно окаменевшее, лицо Джейн.
Женщина очень внимательно слушала его тихие речи, пыталась прочесть и подтекст, предугадать его следующее слово, жест, и было ей очень важным понять ту суть, которую просто сказать он не мог, но мимолетом по ней скользил, давал подсказки, ходил вокруг да около.
- Скажи мне, а сможет ли этот Выродок вернуть себе душу, ведь сейчас ты можешь сказать хоть что-нибудь на этот счет? Я ведь видела, как он убивал этих бедняг – жестоко, не жалея. Разве у этого чудовища есть шанс вернуть то, чего у него не было и нет? каждая его клетка – я знаю – наполняется жизнью, когда он жизни лишает других, как, я просто не могу понять, он сумеет вернуть ее?
- Странный вопрос, - ответил после нескольких секунд молчания старик, немного озадаченный резким поворотом разговора в это русло, - но дать точный ответ нельзя. Я в свое время прикончил гораздо больше человек, чем он, и методами страшнее. Я не могу понять, зачем ты спрашиваешь. Не забывай, что он некогда был человеком, и у него была семья, женщина, которую он любил и, несмотря на жестокую работу, он спасал людей от войны.
- Просто он убивал тех, кто был ее зачинщиком, - поправила его женщина.
- Тебе этого никогда не понять.
Джейн загадочно улыбнулась, обнажая ровные белоснежные зубы, тень от стены слева почти полностью скрывала в своих объятьях как ее, так и его, и лишь когда из-за рваных клочьев темно-синих туч выглянула луна, сребристый свет легко скользнул по ее безупречно-мертвому лицу, оттеняя убийственную белизну кожи, делая ее похожей на вампира. Сам же старик оставался до конца скрытым за стеной мрака. Женщина отступила на шаг, увеличивая расстояние между ними, и, когда печальный блик луны снова скрылся за темной завесой, ее силуэт буквально растворился в воздухе, оставив после себя лишь приятный аромат весенних полевых цветов.
Убедившись, что ее рядом быть не может, старик устало прислонился к стене и сполз по ней вниз, обхватил голову руками и сделал три глубоких вздоха, чтобы вернуть в норму слишком разволновавшееся сердце. О да, даже по истечению четырех столетий он боялся их – Светлых, безжалостных убийц, ничем не отличающихся от своих оппонентов – демонов, разве что мечи у них священные. Он буквально кожей чувствовал исходящую от них опасность, казалось, он даже мог читать их отнюдь не доброжелательные мысли, мог слышать то, чего говорить они не хотели, и для него не было чудовищ страшнее них – Ангелов, призванных защищать чистоту души.
Осознание того, что он сидит посреди бойни, где несколько минут назад произошла страшная казнь преступников и предателя рукой, направленной самим дьяволом, пришло слишком быстро и резко. Старику под ленивым светом луны особенно устрашающими показались следы крови на асфальте, но лишь потому, что переломанные и оторванные конечности остались в густой тени от зданий. Тошнота подступила к горлу, и он, прикрывая рот рукой, ушел из этого места. Ушел, чтобы найти Выродка.

***
На бледном, словно обесцвеченном, горизонте начинали гореть алые блики, орошая белые облака своей кровью. Вдали сливалось с небом прозрачное озеро, и в его чистых водах мелькали всполохи оранжевых и пурпурных лучей. За небольшой полянкой, изредка служившей и пляжем, располагался самый настоящий хвойный лес из сосен и елочек, поэтому в воздухе парил подобающий аромат. В чистой, как хрусталь, тишине были слышны потрескивания дров в костре.
На берегу, опустив босые ноги в холодную, за ночь остывшую воду, сидела Касуми, задумчиво подперев щеку рукой, облокотившись о свое колено, она неотрывно в течение получаса наблюдала за резвыми волнами, нагоняемыми сонным ветром, за отсветами пока еще не скрывшейся в блеске солнца луны на водной глади; костер находился далеко, и исходившего от него тепла она не ощущала, поэтому плотнее укуталась в толстый плед. До нее донесся шорох соприкосновения твердой подошвы и сухой травы, но поворачивать головы девушка не стала. В предрассветных сумерках лучше всего ей думалось на берегу тихого озера, и каждый, кто хотел с ней поговорить, знал это место, куда она по обычаю своему приходила исправно, словно исполняла какой-то таинственный, известный только ей и этой природе обряд.
За все тысячелетия, что она живет, исполняет свой долг, ни один год, ни один день не отпечатался в ее памяти надолго. Да, были, конечно, довольно яркие события, ненадолго возбудившие ее интерес, но они были настолько поверхностны, что по прошествии некоторого короткого времени мгновенно стирались, смешиваясь с обрывками прошлого, и тогда уже разобрать что-нибудь во всей этой огромной страшной массе было невозможным, и она нарочно пыталась все забыть как можно скорее.
- Кенсиро, - позвала она его, условно приглашая его сесть рядом, - чудесное утро, не так ли? – не поворачивая головы, она рукой хлопнула по свободному месту. Мужчина послушно опустился возле нее, но ближе, чем Касуми хотелось бы, однако отодвигаться она не стала – было лень оставлять нагретое место.
- Никогда не понимал твоей любви к земным явлениям. Что дождь, что рассвет – для меня скучны, - Касуми закатила глаза: эту черствость своего товарища она не любила больше остальных его недостатков, точнее, она считала это самым ужасным в его характере, - и то, что ты этим так восхищаешься, для меня до сих пор остается загадкой.
- Это потому, что я провожу на Земле много времени, общаюсь с людьми, поэтому я их отчасти понимаю. – тихо ответила Касуми.
Откровенничать она не любила, тем более с Кенсиро – своим почти наставником, который в свое время обучил ее всем хитростям и премудростям этой непростой должности. А после того, как на свет появилась загадочная Элли Нэш – девушка без семьи, прошлого и истории, Касуми вовсе перестала общаться с товарищами, предпочитая молча выполнять свои обязанности. Внимания на ее отчужденность никто не обращал, кроме Кенсиро, естественно. Это и раздражало девушку – его вечные расспросы, его волнение, его требования, она не привыкла перед кем-то отчитываться, а еще она боялась, что узнают о связи с земным мужчиной. Не дай Бог информация дойдет до кого-нибудь – беды не миновать, но боялась она не за себя, конечно же, а за Дэнни. Ее Дэнни. С каждым днем Касуми выцветала, становилась лживее, неискреннее, в то время как Элли крепла, обретала форму, цвет, тепло. Жизнь воина больше не казалась ей полной приключений, захватывающей дух, интересных событий, полных героизма, нет, теперь жизнь простой смертной женщины, любимой и любящей, казалась ей истинной, самой настоящей роскошью, на которую она права не имела.
- У нас разный взгляд на людей. Я их считаю глупцами, ты же порой простоим завидуешь.
- С чего ты взял, что я им завидую? – в тихом голосе Касуми засквозило чистое женское любопытство, которое она, кем бы ни была, скрыть не могла. – Если ты о том, что я веду еще и земную жизнь, то ты ошибаешься. Это вовсе не потому, что я испытываю зависть.
- Нет, дело вовсе не в этом, Касуми, - он осторожно, по-дружески положил руку ей на плечо, отчего она съежилась и попыталась «освободиться» от его прикосновений, но сам Кенсиро, казалось, не заметил этой заминки, хотя он хотел лишь одного – чтобы она перестала его бояться и вернулась в ту жизнь, которую ей подарили, - просто я вижу твой полный негодования взгляд, когда ты смотришь на падших людей. Думаю, ты просто не понимаешь, как можно бесцельно убивать этот дар Небес, не так ли? Или же я просто потерял былой нюх, и сообразительность моя притупилась?
От удивления девушка даже раскрыла рот, потому что даже предположить не могла, что Кенсиро, тот самый Кенсиро, который некоторое время назад учил ее достойно нести службу, может быть настолько проницательным и внимательным к ней, которую постоянно критиковал, говорил, что толку от нее никакого. И даже этот дружеский тон сначала ее напугал.
- Ты меня удивил, - честно призналась Касуми, с шумом выдохнула и откинулась назад, опершись о вытянутые руки. – Никогда бы не подумала, что ты настолько наблюдателен.
Врать она не любила и по возможности всегда говорила правду, не приукрашенную вычурными словами и не перегруженную сложными объяснениями, и привычки оправдывать свои поступки она не имела, поэтому разговаривать с ней было проще, чем с остальными, пусть и приходилось сначала завоевывать ее доверие.
- Порой самое важное прячется, ну, или мы просто не хотим их видеть. Знаешь, Касуми, я всегда наблюдал в тебе умение замечать самое важное, самую суть вещей, но ты меня быстро разочаровала: твой чересчур упрямый и взрывной характер тебе мешает оценивать объективно и хладнокровно. Наверное, ты еще совсем неопытна в таких вещах. Теперь вопрос, который я давно хотел тебе задать: ты действительно затаила на меня злобу, когда узнала, что идея сделать тебя надзирателем за Джейн? Или же просто у тебя были иные причины вести себя так?
- Это настолько важно, что ты бросил все свои дела и пришел сюда, тревожить меня? – с легкой усмешкой в голосе поинтересовалась Касуми, старательно избегая встречи взглядом с ним: до сих пор ее немного пугали его пронзительно-синие глаза, на фоне бледной, пергаментно-прозрачной кожей казавшиеся глубокими озерами ясным апрельским днем. – Не думаю, что мои переживания и внутренние терзания стоили того. – с полуулыбкой добавила девушка.
- Твоя сомнения и страхи стоят для меня гораздо дороже, чем ты предполагаешь, - серьезно ответил Кенсиро, и небрежность в движениях Касуми мгновенно улетучилась под натиском старого чувства примеси уважения и страха перед его опытом, знаниями и проницательностью. Теперь же ко всему прочему добавилось еще и удивление, ведь она и предположить не могла, что имеет для своего учителя такое значение, точнее, она не смела даже думать о том, что ему важно, как она себя чувствует, что ее волнует. – И пока ты этого не осознаешь, мы так и будем отдаляться друг от друга, девочка моя.
От такого обращения, ласково-наставительного, по спине Касуми пробежал морозец, отчего внутри все сжалось в тугой комок, скрутилось, вывернулось наизнанку. Еще никогда так неуютно рядом с другом, наставником она не чувствовала, лишь в минуты слабости, когда она только начинала свой путь Сумеречной, он помогал ей переживать трудные моменты, Касуми было невозможно смириться с мыслью, что ее беззащитность открывается перед ним. Но сейчас… все казалось сложнее, и отношения их стали запутаннее.
- Кесиро-сан, - Касуми поднялась на ноги, стряхивая с одежды прилипшие листья и траву, - зря мы затеяли этот разговор. И не понимаю, почему вы говорите мне все это. Я на вас не обижалась и права на это не имею. Ваш приказ следить за Джейн не имел никакого отношения к тому, что у меня было просто плохое настроение.
- Значит, - подытожил он, - и то, что твою деятельность относительно похищения детей тоже пресекли на корню, тоже не повлияло на твое ко мне отношение?
- Я же сказала, что нет, - бросила она через плечо, уходя обратно на Землю.

Осторожно перебирал ветер молодые зеленые листья деревьев, гонял по небу ленивые облака, похожие на сладкую вату, от которой внутри все теплеет; в тишине настоящей, ценной своей тайной, проскальзывали звуки разбивающихся о берег волн, шепот предрассветных сумерек, молчаливые думы природы и бешеный пляс костра, огонь которого бесстыже взмывал к самому небу, разрезая тьму на две части. Когда исчез первый воин, облаченный в блестевшие от мерцания звезд латы, на берегу остался мужчина. Остался поприветствовать рассвет и проводить ночь, без которой, наверное, он сошел бы с ума от одиночества. И еще некоторое время до него доносились затихающие звуки шагов Касуми – его первого товарища, ученицы.

7 глава. Один шаг

Утро для Джейн выдалось мало того трудным, так еще полным сюрпризов, которых она терпеть не могла, поэтому, когда ей сообщили о том, что в деле о навязывании ей замешан не только Кенсиро – предатель и просто идиот, но и Джомей – ее давний знакомый, которому она обязана была чистой репутацией и многолетней крепкой дружбой.
Утро ли? В этом месте не имело значение время, события, даты – чушь. Жить и не знать, сколько ты прожил, считать и знать, что никогда не закончишь, идти и понимать, что до цели ты не дойдешь – эти чувства особенно были противны Джейн, и в такие моменты она начинала ощущать собственную ничтожность по сравнению с Долгом, Старейшинами, Высшими Силами.
Когда-то давно ей рассказали притчу о женщине, отдавшей собственного ребенка на съедение. То были страшные годы бесконечных войн, голода, холода и бескрайнего, словно раскинувшаяся пустыня, страха. И смерть приходила к ним с завидной постоянностью, укладывая в свое ложе новую жертву, и, подобно похотливой любовнице, уносила в далекие края усыпленные морфием души. Тогда мать отдала младшего сына на съедение старшим детям. Чтобы те жили, чтобы смогли выстоять эту войну и этот голод, а потом сама растворилась, прожженная совестью и безудержным плачем разбитой в дребезги души матери. Будто кислота разъедала внутренности – когтями скреблась горькая тоска.
И сейчас она поняла, почему ей рассказали эту притчу на самом начале пути воина Света: она и есть тот самый младенец, которым пожертвовали ради жизни.
- Джейн, - дверца приоткрылась, и в комнату заглянул Джомей – ее вечный спутник, в последние несколько сот лет не дававший ей ступить и шагу без своего ведома. – Я так и знал, что найду тебя здесь.
- Ты меня всегда находишь здесь, - сухо заметила она, на секунду оторвав взгляд от книги и подняв на нежелательного гостя, - и я уже привыкла.
Холодный неприветливый тон Джейн, несмотря на время, все еще задевал за живое мужчину, поэтому он на мгновение замешкался у прохода, сомневаясь в том, стоит ли вообще делать попытки наладить отношения, когда все попытки разбиваются вдребезги перед холодной неприступностью и презрительной усмешкой, затаившейся в уголках желанных губ?
- Я пришел, чтобы поговорить с тобой о миссии, Джейн. Мне доложили, что ты была заподозрена в измене два года назад, когда вступила в неравный бой с Темным. Это правда? – Джомей без приглашения прошел внутрь и удобно расположился напротив Джейн, в мягкое кресло.
Головы девушка не подняла, даже не оторвала взгляда от книги. Открыто игнорировать она умела как никто другой, только реакцию Джомея предположить было трудно из-за вспыльчивого, непредсказуемого характера.
- Я надеюсь, что ты мне ответишь, - терпеливо, сквозь стиснутые зубы процедил он, буравя взглядом книгу, которой Джейн прикрыла лицо, чтобы его не видеть и не давать ему видеть ее.
- У меня нет ни малейшего желания с тобой разговаривать, - раздельно, по словам произнесла девушка, поднимая до бесконечности презрительный, ядовитый взгляд. Казалось, она давится собственной желчью, выплескивая наружу скопившееся раздражение. И совершенно случайно под горячую раздачу попал ее товарищ. Обижать его она не хотела, но сдержать напор бушующих внутри чувств полной отчужденности и беспомощности не было сил. Желания тоже не было. – Поэтому будь добр, уйди и оставь меня в покое.
- Если это все из-за Касуми, то я не при чем, - он подался вперед, упершись руками о края стола, - поэтому твои нападки беспочвенны.
Джейн медленно положила книгу на небольшую стопку из бумаг и пару секунд молча смотрела в глаза Джомею. В комнате было достаточно светло, чтобы ни восхищение, ни ненависть, отображавшиеся на его лице, не могли ускользнуть от ее внимательного взгляда. За горизонтом уже спряталось ясное солнце, а на мутно-синем небе висела усталая луна, которой порядком надоело освещать пустынные тропинки меж деревьев в саду и одинокий берег озера с живительной водой – пристанища Светлых на время отдыха или передышки. Горящие свечи, расставленные по всей комнате в бесчисленном количестве, сполна заменяли свет естественный.
- Без сомнений, - улыбаясь, начала Джейн. Джомей уловил в ее голосе сокрытую угрозу или опасность – точно ответить он не мог, но за долгие годы, перетекшие в столетия, он достаточно хорошо изучил коварный и непредсказуемый характер. – Я и не подумала бы нападать на тебя.
– Я и не собирался тут тебе что-то доказывать, и ты это прекрасно знаешь, Джейн. И я не собираюсь придумывать оправдания, просить прощение, я пришел к тебе потому, что давно не видел и соскучился. Думаю, эта причина достаточно весома, чтобы заявиться к тебе.
Кромешная за окном тьма поглотила небольшой садик, в котором росли белоснежные, девственно-чистые розы, расточающие невообразимо сладкий аромат, розовой дымкой ложащийся на глаза, пьяня и кружа голову. Плач цикад тревожил тонкую тишину, окутанную темно-синим небом, на бескрайнем бархатном полотне которого россыпью бриллиантов блестели и мерцали маленькие звезды. В воздухе парили нотки весенней свежести. На этом клочке земли островка, затерявшегося между Небом и Землей, всегда была весна. Непроглядная ночь намертво прилипла к тонкому оконному стеклу, дребезжащему от голосов двух Ангелов.
- Ты прав, это достаточно веский повод, только меня ты забыл спросить, хочу ли я тебя видеть. Знаешь, Джомей, - Джейн, как и он, подалась вперед, и теперь расстояние между ними сократилось до катастрофически минимального. Воздух накалился, нагрелся и растаял от беснующегося чувства презрения и зарытой любви. – Мне все равно, что ты поддержал Кенсиро в глупой затее приставить мне стражу, мне абсолютно плевать, что тебе захотелось меня проведать. У меня к тебе будет одна просьба: не мешай мне делать мою работу, хорошо? И еще, - добавила она прежде чем он успел придумать что ей ответить, - не стоит рассчитывать на дружбу, которой больше нет, Джомей. Я устала тебе это повторять, и мне надоела твоя опека. Я уже взрослая девочка и сама могу позаботиться о себе.
– Я так и знал, что ты меня неправильно поймешь, - он улыбнулся. Но улыбнулся холодно, не вымученно, но мертво. От него так и веяло чужеродной силой, аурой, не свойственной знакомому Джомею. – Знаешь в чем разница между мной и тобой? Разница в том, что я умею прощать и умею слушать. Ты высокомерна, ты горделива, Джейн, - он встал с места и направился к закрытой дубовой двери. Ангел проводила его взглядом, стараясь не разразиться громким раскатистым смехом от его слов. – И мне тебя жаль.
- Можешь оставить свои жалости при себе. Мне не к чему твоя забота и твои хлопоты о моей жизни.
В ответ только угрожающе хлопнула дверь, отчего тонкое стекло задребезжало и надломлено застонало. Через секунду в комнате снова воцарилась гробовая тишина. В саду тоже все замолчало.

***
В этом городе ночь всегда зловеща, потому что убийства сопровождают ее до самой зари, ведя под руку. В скрытых районах, где по чьему-то предубеждению живут второсортные люди, не проходит и дня, чтобы кто-нибудь не пропадал без вести, чтобы не нашли уже разложившийся труп. Это карма человечества – борьба между собой за власть, которой нет по своей сути, и все их ложные представления о безнаказанности – заблуждение, утопия, которой нет места в настоящей жизни. И пока они смелы, горды и до тошноты круты, но придет время, и они получат сполна, и имя их наказанию – смерть.
Заблуждение и осознание собственного превосходства благодаря деньгам и захваченной насильно власти плотной лентой стягивает им глаза, ослепляет, и теперь они подобны маленьким незрячим котятам в огромном мире, где мы устанавливаем правила. Мы играем их жизнями, мы вершим их судьбы, но это понять им не под силу – слишком сложно, слишком страшно.
И поэтому я ненавижу эту землю, этот город и этих людей.
Осторожно ступая по сырому, впитавшему бесконечную дождевую воду асфальту, я ищу его, Выродка – свою новую жертву. Он не успеет и осознать, как отправится обратно в ад, как я проткну его своим мечом и разрушу гениальные планы ублюдка Мальбоджио, падшего ангела, левой руки Господня. Кто бы мог подумать, что все так сложится, кто бы мог подумать, что самый верный слуга предаст Хозяина ради власти.
Жажда власти – самый страшный порок, ради него все готовы убивать, предавать, лгать.
Сегодня темнее обычного, хоть на чистом небе виднелись маленькие звезды и висела луна. Пустые улицы напоминали петляющие в бесконечность лабиринты дворца шейхов и феодалов. Современность от веков прошлого отличаются лишь цифрой года. Людей ничто не изменит.
В этом городе я в первый раз, но меня уже раздражает эта серая унылая осень, которой нет ни конца, ни края, лишь безмолвное бесцветное небо, простирающееся на многие мили, обхватывая прочно землю. И сколько бы ни прошло столетий или тысячелетий, это время года никогда не перестанет быть самым мною ненавистным.
Пока Касуми не следует за мной, у меня есть время, чтобы изучить Выродка, проследить за ним и в самый удобный момент убить, уничтожить.
Еще одна моя головная боль – эти Сумеречные. И почему именно мне досталась Стража? Неужели они мне перестали доверять? Черт бы их побрал, этих Старейшин, слушают кого попало, потакают их глупым и ненужным желаниям и прихотям, разве для этого им дана власть, чтобы сковывать наши действия, приставляя охрану? И самое ужасное то, что мне приходится, черт возьми, их слушаться.
Затворником всего этого оказался Кенсиро – предатель номер один, пусть официально и не доказана его вина, но факт сей известен всем и каждому. Джомей ему поддакнул, и их сложенный авторитет быстро подействовал на Старейшин, что ж, остается гадать, зачем они это сделали, ведь видимых на то причин нет.
Cтало быть, доверие ко мне утеряно? Даже если весь город, нет, вся земля будет шуршать и шептать, я все равно услышу слабое сердцебиение Выродка, притаившегося неподалеку, спрятавшегося от света полуночных фар и далеких, не скрытых облаками звезд. Я его чувствую, словно пальцами вожу по его широкой спине - настолько ощущение его присутствия сильно, или он действительно здесь, рядом со мной и из-за угла следит за моими действиями?
Ждет подходящего момента, чтобы ударить в спину? не удивлюсь: эти твари
только на это и способны.
Ближайшие две-три мили, то есть два квартала, нет ни живой души, и лишь ночные магазины с алкоголем и киоски вселяют присутствие жизни в город. Не удивительно, что здесь людей нет - темно настолько, что дальше своего носа увидеть что-либо просто невозможно. А еще говорят, что цивилизация здесь на высшем уровне. Смешно.
Дальше начинаются узкие переулки, впитавшие чужой страх - даю голову на отсечение, что почти каждую ночь здесь происходят убийства. Даже сейчас слышны предсмертные крики жертв, даже по истечению долгого периода времени эти улицы не перестанут помнить тех, кто погребен в их недрах. Все в этом мире имеет память, и все будет помнить то, что стерто годами и дождем.
Ступаю осторожно и медленно, чтобы не упустить его, Выродка, из виду, потому что он может меня испугаться и убежать, а я хочу посмотреть на него, прикинуть, сколько уйдет на его убийство. Хочу посмотреть в глаза этому чудовищу, узнать, за что он попал в ад и почему Мальбоджио выбрал именно его - для меня это самое интересное в работе.
Только сейчас заметила, что улочки кончились, и начались задворки. Людей по-прежнему не было, как не было и машин, словно все разбежались из-за неведомо вспыхнувших острых чувств страха и желания сохранить себя и свою жизнь. Что ж, это закономерно, и это правильно.
Смрадный запах замогильной сырости заставил меня остановиться и обернуться: я так и знала, что он рядом, скорее всего, за спиной. Даже кромешная тьма не поглотила его силуэт полностью, и я смогла разглядеть этого монстра.
- Выходи, - говорю я ему, а рука уже на автомате легла на рукоять меча. Просто так привычней общаться с этими тварями, - думаю, нам есть о чем поговорить…

@музыка: Sally's song

@настроение: +1

@темы: Spawn, Написанное, Фанфикшн, Бред, AU, Ересь, Творчество