Dream On, Dreamer
Название: Spawn. 8, 9 главы
Автор: Kaktus aka Tuman
Бета: не бечено
Жанр: фиг его знает
Рейтинг: R
Категория: джен
Фэндом: «Spawn»
Персонажи: Эл, Джейн, Ванда, свои персонажи Джомей, Кенсиро, Касуми, Элли, Дэнни.
Пары: Эл/Джейн/Джомей, Элли/Дэнни, Кенсиро/Касуми
Предупреждение: нецензура, ООС, полное AU, BDSM
Дисклаймер: Марвел
Примечание: Джомей («Jomei» японс. Мужск. - Несущий свет), Кенсиро («Kensiro» - японс. М - Небесный сын), Касуми («Kasumi», японск, Ж. – Туман).
От автора: я уж лучше промолчу.
8 глава. Диалог.
- Выходи, думаю, нам есть о чем поговорить. Ты ведь Эл, не так ли? Приятно познакомиться, я – Джейн. Вероятно, мое имя тебе пока не знакомо, но вскоре ты обо мне услышишь и не раз.
- Джейн? Ни разу не слышал. Значит, ты не так знаменита, как хочется, так?
- Что ты, мне моей славы достаточно. А не слышал ты потому, что пока твоему жалкому существованию ничего не грозит. Просто тебя еще берегут. Я видела тебя, когда ты убивал своего бывшего друга. Нужно признать, ты самый беспощадный по сравнению с предыдущими Выродками. Только, знаешь, ни один из них не выжил.
- Ты забыла о старике.
- А, этот старик, которому удалось спасти свою душонку, я его знаю. И я знаю, почему он смог ее вернуть. Поверь, от него многого не зависело, просто в тот день ему повезло чуть больше, чем нашим воинам, которые уже готовы были проткнуть его сердце.
- Ваши воины бессильны против того, кто посмел нарушить традицию, кто смог вернуть человечность и обрести бессмертие. Вы просто глупы в своей самонадеянности. Я отправил на тот свет не одного человека, и мне не будет трудно сделать это с тобой.
- Ты слишком самонадеян, Выродок, и это тебя погубит. Мне около двух тысяч лет, я убивала еще тогда, когда цивилизация не добралась до половины развитых стран, я видела, как строятся государства, как крепчают державы и империи, как меркнут звезды и возрождаются планеты. Мне ничего не стоит убить тебя, ничего не стоит отправить тебя к своему создателю. Но прежде… знаешь ли ты, что жалок? Знаешь ли ты, что ничтожен? Ты всего лишь торгаш, которому не было стыдно продать свою душу в обмен на несколько земных недель. Твоя слабость – это твои пороки и самоуверенность. Ты слишком мстителен, ты слишком падок до убийств – кровь уже впиталась в твои руки, и отмыть ее ты не сможешь, как не сможешь и избавиться от ночных кошмаров. Уже изначально ты проиграл бой, потеряв самого себя, сейчас ты напоминаешь субстанцию, всего лишь дешевый костюм, набитый гниющим мясом. Ты ничтожество.
- Когда нет сил подняться, лучший способ – падать дальше, к Дьяволу. Когда нет возможности достучаться до небес, лучший способ – обратиться к земле. В твоих словах нет истины, как нет и опыта. Ты всего лишь игрушка в руках Старейшин, не знающая, каково это, когда в спину вонзают нож, каково это – потерять все то, что составляет смысл твоей жизни, каково это – умирать от руки друга… Тебе не стоит полагаться на древний возраст, тебе не следует полагаться на количество убитых. Просто тебе не знакома ситуация, когда выхода иного нет.
- Ты говоришь о тех вещах, в которых не соображаешь. Откуда тебе знать, что я не пережила предательства? Откуда тебе знать, что я не испытывала горечь поражения? Откуда тебе знать, что я не была человеком, не была уязвимой? Ты бесконечно глуп, Выродок, и только за это я тебя убью, выпотрошу тебя, отправлю в ад!
- Ну, и чем же ты отличаешься от меня? Только тем, что носишь звание Светлой. Душа твоя черна, Ангел. Ты прирожденная убийца, которой нет места на Небесах.
- Все это, конечно, интересно, да только маленькая дилемма: у меня нет времени для того, чтобы обсуждать с тобой свои пороки и дела. Мне все равно, что ты думаешь, и мне плевать на твои мысли относительно меня. Если хочешь, я с тобой поговорю, но только тогда, когда ты будешь мертв. И еще один момент: тебе не стоит так открыто разговаривать со мной. Это опасно для твоего здоровья.
- Ты и сама знаешь, что проиграла.
- Ха-ха-ха, признаюсь, ты меня рассмешил, да. Давненько я так не смеялась. Запомни, Выродок, мне нет равных, запомни, что этот поганый старик не спасет тебя, не поможет, потому что я отправлю тебя обратно еще до того, как ты сообразишь в чем дело.
***
Только-только на горизонте полыхнул кровавый рассвет, только-только на востоке защебетали птички, распознавшие возрождение нового дня, только-только город открыл очи и потянулся, захрустев затекшими за ночь суставами, как пронзительный, протяжно-истомный вой разорвал напрочь сумеречные лиловые туманы, сгустившиеся у самой земли.
Где-то щелкнула сухая ветка и с легким шорохом приземлилась на желтовато-коричневый ковер из опалых листьев. Зашелестела неподалеку прозрачная живительная вода из горного озера, хранившего в своих недрах эликсир, дарующий бессмертие. Воздух полнился еле уловимым ароматом цветущей яблони, что росла в самом центре сада. Все, конечно же, были против этого невзрачного дерева, что своим грубым видом нарушало тонкую гармонию между остальными растениями, но Джомей – один из главнокомандующих воинами – запретил трогать его, даже посягать на выращенное своими руками деревце.
- Это волки, не переживай, - за спиной у вздрогнувшей Джейн возник Джомей и на плечи ей накинул свой плащ: ему никогда не нравилась ее слишком откровенная полупрозрачная одежда наложницы падишаха, - в это время года их всегда много.
- Можно подумать, их когда-нибудь станет меньше.
Она, к большому удивлению Джомея, укуталась плотнее в плащ и спиной прижалась к мощной груди парня. Не до конца понимая в чем дело, он все же руками обхватил ее и притянул к себе ближе. Томное тепло волной пробежало по телу, расслабив мышцы, и он носом уткнулся в черную макушку. Они так не стояли лет, наверное, тысячу, если не больше, и поэтому этот момент стал особенно бесценным. За короткие мгновения поднявшийся ветер ласковой кошечкой скользнул по ее волосам, теребя за пряди.
- Скажи, - обратилась она к нему, - ты когда-нибудь видел Выродка, у которого есть отблески человечности в глазах?
- Видел, - недолго думая, ответил Джомей, прекрасно понимая, что кроме работы Джейн мало что интересует, поэтому и решил поддержать неприятный для него разговор. Хотя последние несколько тысячелетий он не ходил на охоту на Выродков и в связи с этим перестал иметь какое-либо отношение к этой работе. – Поверь, у них у всех есть отблески человечности. Не мне тебе об этом говорить.
- Я не о том, - отмахнулась женщина, - дело в другом… понимаешь, бывало ли у тебя, что, взглянув в глаза Выродку, ты мог с точностью сказать, что он вернет свою душу?
- Могу тебе посоветовать улучшить свою речь, - Джейн локтем ткнула ему в живот, и он прекратил хихикать, - я уже несколько тысяч лет не видел Выродков, а все то, что было раньше, позабылось, поэтому мне немного трудно, но нет. Думаю, что не было со мной такого.
- А тот Светлый, который помог Выродку вернуть душу, он не говорил ничего подобного?
- Ты про Сарона? Нет, вообще-то в деле по возвращению души Выродка его заслуги было мало. Во всем винят Кенсиро.
- Так вот о каком предательстве речь, - задумчиво протянула Джейн.
- Говорят, что он подменил послание Светлым, которым было поручено убить Выродка, и они не успели до того момента, как маска слетела с лица, и тело его стало прежним. Кстати, еще он получил бессмертие, - с каким-то сожалением проговорил Джомей, хотя вся эта история ничуть его не тревожила. Единственной вещью, которая его раздражала, так это то, что Кенсиро – виновнику такого события, фактически считавшегося предательством, - все сошло с рук. А ведь об их напряженных отношениях ходили легенды. – Меня во всей этой истории раздражает то, что ему простили.
Джейн сдавленно засмеялась. В такт ее смеху вдалеке пропели птицы в свете утреннего яркого, но холодного солнца. За пределами сада стояла густая плотная тишина, поэтому стоявшим в тени раскидистого дерева двум воинам были слышны разговоры остальных Светлых, стоявших на крыльце дворца.
- Ты не меняешься.
- Так вот, насчет предательства, - продолжил Джомей, с удовольствием прижимая к себе внезапно обмякшую Джейн, которая еще ни разу не подпускала его к себе настолько близко, - Касуми, насколько мне известно, тоже была с ним и предавать его не стала. Соответственно, она и есть соучастник. А почему ты спросила?
- Просто так, ты же знаешь, что я люблю просчитывать все наперед. Я не люблю сюрпризов, - уклончиво ответила женщина, ловко высвободившись из крепкого кольца рук Джомея. - Мне пора на исполнение долга, думаю, двух месяцев этому Выродку хватило, чтобы окончательно отдалиться от цели, не так ли?
Мужчина нехотя отпустил ее и посмотрел куда-то вдаль, за горизонт. Слова Джейн его тревожили, и он волновался за ее рассудок, ее поведение. Приставленный к нему Страж портил все дело, но ее присутствие было необходимо: так сказал Кенсиро. Джомей уже догадался, зачем он пристроил свою ученицу к Ангелу, но произносить этого вслух не мог по той лишь простой причине, что доказательств точных не было, не было фактов, один лишь предположения, в правдивости которых он не сомневался ни на йоту. И оставалось ему только издалека смотреть на то, как вершат свою волю предатели.
- Да, - задумчиво ответил он, - думаю, этого времени хватит, чтобы ты имела право его убить. Но есть опасность в лице Касуми. Она может тебе помешать, ведь ее учитель именно Кенсиро.
- Думаешь, они будут стараться помочь Выродку вернуть душу? – удивленно спросила Джейн.
- Нельзя исключать и этот вариант, хотя… - Джомей замешкался и на секунду замолчал, прокручивая мысль в голове, - хотя Касуми не Кенсиро. Говорят, она не участна к таким вещам.
- Ученики редко разделяют точку зрения учителей, и это самый верный признак того, что он растет.
И уже тогда Джейн знала план своего действия, но все это было глубоко в душе, в подсознании, где сила ее убеждения была слаба настолько, что интуиция и желание, неведомое чувство участия к этому незнакомому существу имели право на существование. Еще когда они даже не начали говорить, даже когда она стала свидетелем того, как жестоко он управляется со своими врагами, что-то внутри нее было уверено в том, что этому Выродку суждено стать последним звеном в долгой цепи бесконечных противостояний между Дьяволом и Богом. И только сейчас она поняла, что ее долг – помочь Элу Симмонсу вернуть душу и бессмертие. Она искренне надеялась на то, что Касуми – ученица предателя, защитника Выродков, - поможет ей в этом деле, хоть неприязнь между ними возникла в самом начале.
- Мне пора, - и не успел Джомей попрощаться с ней, как легкие бабочки вихрем закружились там, где минуту назад стояла Джейн.
9 глава. Ошибка.
В маленькой темной комнате стоял невыносимый холод, даже несмотря на то, что число зажженных свечей переваливало за два десятка, все равно пар клубами валил изо рта, а губы начинали синеть. Даже книги на полочках до потолка начинали покрываться тонкой корочкой инея. Сидевший на стуле старик был вне себя от ярости, гнев адским пламенем полыхал в выцветших глазах, ноздри его вздувались, руки дрожали, и он совсем потерял контроль над собой. В воздухе пахло огромной ненавистью, болью и безнадежностью. Стоявший напротив него Выродок не говорил ни слова, но и не слушал его. Все мысли были обращены в прошлое, на шесть недель назад, когда он в облике Терри проник в свой дом и переспал с Вандой – любимой женщиной. И теперь, когда стало известно, что она ждет от него ребенка, стало страшно за будущее этого еще не родившегося человека.
- Ты… ты, - старик задыхался от нахлынувших чувств, от ярости, перемешанного со страхом, и выговорить хоть что-то было для него невозможным: дыхание перехватило, а горло пересохло, сердце стучало так быстро и громко, что на секунду ему показалось, что оно вот-вот выскочит из груди, - ублюдок! Как ты посмел обратиться в другого человека?!! Как ты посмел зачать ребенка с земной женщиной?! Как?!!
Он с трудом проталкивал в легкие воздух, и открывал-закрывал рот, как выброшенная на берег морская рыба. Выродок стоял, не шелохнувшись. Его мало интересовали слова старика, но находился он здесь только потому, что на улице, в темном переулке его здорово достали бомжи, безнадежно пытающиеся выискать у него правду: кто он, откуда пришел, и почему так плохо выглядит? Ответа он дать не мог, потому что загадку еще не разгадал сам.
- Ты хоть знаешь, какие будут последствия? Ты хоть знаешь, что будет потом? Знакомо ли тебе такое слово, как Пророчество?
- Что ты несешь, старик? – презрительно бросил Выродок, щуря зеленые дыры, что вместо глаз. – Ты бредишь?
Ответом ему стала горькая усмешка и не прикрытое отчаяние. Старик действительно перестал быть похожим на себя, потерял привычную холодность и самоконтроль, теперь для него все, что когда-либо имело хоть малейшее значение или ценность, превратилось в прах, умерло, уничтожилось! И виной тому этот глупец с манией величия и чертовым юношеским максимализмом, который погубил историю, ценности, который подтвердил правдивость Пророчества.
- А то, - процедил сквозь стиснутые зубы обладатель бессмертия, - что это не твой ребенок, а Мальбоджио! Своим безрассудным поступком поставил точку в этой чертовой Священной войне! Ребенок Сатаны и земной женщины не имеет права на жизнь. Чью сторону он выберет, та и выиграет, и не дай Бог он пойдет по твоим стопам, не дай Бог душа его будет черной, как у тебя! В таком случае о Рае на земле можно будет забыть!
Еще никогда Выродок не видел его таким… злым, таким эмоциональным. Непривычно громкий голос начинал раздражать, а нравоучения – бесить, распалять, плавить терпение. Хотелось размазать его по стенке, убить, сжечь, вылить из него всю кровь, лишь бы он заткнулся!
- Еще одно слово – я тебя убью, старик! – зарычал диким зверем Эл, хватаясь за голову. Потеряв контроль, он качнулся вперед и бросился вон из комнаты.
Дверь за ним с треском закрылась, а эхо долго потом еще стояло в помещении, ударяясь о стены, отражаясь от них. Старик обессилено рухнул на стул и лбом уперся о гладкую поверхность стола. Запустил пятерней в волосы и сжал, чтобы болью физической затупить боль душевную. И все же было страшно. Было холодно от одной только мысли, что исход Армагеддона напрямую зависит от ребенка. Ребенка, который не должен родиться. Нет ему, сыну Дьявола, места на этой земле.
И как бы он не хотел изменить ход времени и помешать рождению того, кто может погрузить мир в хаос, не в его власти было лишать кого бы то ни было жизни. Нарушать данное обещание не убивать он не имел права, а слушание грозилось смертью. Но и допустить того, чтобы отпрыск демона появился на свет, не мог – совесть однозначно его замучает.
***
Все позабылось, стерлось, выцвело. Все мелочи испарились, все детали потеряли ценность. Все то, что раньше было важно, вымерло. Все то, что некогда приводило в трепет, что вызывало страх, внушало ужас, обгорело под лучами многовекового солнца. Все, что в прошлом было трепетно-необходимым, теперь же сгнило под проливными дождями сырой осени.
Он здесь не был лет, наверное, двести, если не больше. И как бы быстро не текло время, как бы стремительно не сменяли друг другу года, как бы усердно не вымывало следы прозрачное озеро, природа с завидным постоянством каждое утро встречает багряный рассвет на горизонте и так же провожает в недолгий путь лодку, на которой по небу плывет Ра. И не перестает за спиной шептать задумчивый лес, примостившийся неподалеку, и на короткие мгновения птицы замирают, прекращая петь, чтобы услышать тихий шелест капель дождя о вечнозеленые листья.
Каждый шаг тонет в беззвучном плеске волн, а вдох стрянет в холодном воздухе мелкими искрящимися хрусталиками. Боязни быть замеченным нет, как нет и трепетного страха перед обителью Сумеречных воинов. На берегу сидел мужчина, а рядом с ним лежал меч, слабо поблескивающий в несмелом свете бесцветного солнца. Он не стал оборачиваться, но уже знал, что за спиной у него стоит давний знакомый.
- Не стой, присаживайся, - Кенсиро похлопал по свободному рядом с собой месту и улыбнулся. Хоть его лицо было невидно гостю, но путник точно знал, что он улыбается. Сохранившейся между ними дружбе несколько сотен лет, поэтому и знали они друг друга, как самих себя – до мельчайшей детали, до каждой мысли, до каждого вздоха. – Чем обязан? Просто, что не встретил, как-то не ожидал твоего визита.
Кенсиро невесело усмехнулся, пытаясь прикрыть привычно тягучую грусть глупой шуткой, отмазкой, каким-то поводом не говорить о главном. Так было раньше, так есть и сейчас – время его мало изменило. Старик подошел ближе и сел на предложенное место. Трава оказалась холодной и мокрой от ночного дождя, но вставать с места он не стал. В почти ощутимой тишине был слышен лишь плеск прозрачной озерной воды, даже птицы замолчали, даже ветер стих, даже мысли перестали метаться, подобно расшуганной стае ворон. Осталась только пустота.
- А ведь мы давно не виделись, - протянул Кенсиро, - что же привело тебя?
- Одна очень важная проблема, откладывать которую нельзя, - проговорил Старик, немного подумав.
Он не хотел обращаться к Кенсиро из-за чувства вины, ведь именно по его вине воина до сих пор считают предателем, нет, он поблагодарил его, но уж слишком была высокой оказанная услуга, слишком бесценной она оказалась, и что бы ни делал Старик, что бы он ни говорил – все мало, ничто не может сравниться с даром Сумеречного. Но и оставлять все как есть было нельзя, родившийся ребенок точно положил бы конец всем стараниям Небес, обнулил бы все смерти Ангелов, все кровопролитные битвы с Тьмой… крах, конец – больше ничего.
- Я так и подумал, - усмехнулся Кенсиро, протягивая руку вперед, к горизонту, - просто ко мне по другим причинам почему-то не обращаются. Видимо, я гожусь только для этого. Так что там у тебя?
Последняя фраза больно кольнула старика. Нет, Кенсиро не жаловался, не сетовал на судьбу и предавших друзей, ученицу, возможно, сказанное было криком души или ее слабым стоном. Он устал, ему хочется покоя, ему хочется ощущать собственную свободу, собственное умиротворение. Возможно, его миссия уже давно завершилась, его путь закончился, возможно, его давно уже ждет мирный причал, мерное постукивание дождя в окна и тихий спокойный ветер.
И он бы рад оставить в покое давнего друга, да только нельзя, нельзя оставлять все как есть, нельзя бросать на произвол судьбы будущее.
- Смертная женщина беременна от Выродка. И ты знаешь Пророчество лучше меня.
Кенсиро даже не повернул головы, не вздрогнул – сидел так же спокойно, следил за горизонтом, провожал взглядом улетающих птиц. Но хватило одного только глубоко вздоха, чтобы выдать его состояние.
- Это и было написано в Пророчестве, - якобы пояснил воин, бросая в воду маленький камешек, который мгновенно всполошил тихую ровную гладь озера, отражающую сумеречное небо. Возможно, из-за этого неосторожного движения, в протест усилился колючий ветер, подхвативший мелкие волны. – Я не понимаю, зачем ты сейчас это мне сказал.
- Чтобы предотвратить, - невозмутимо ответил Старик, которому этот вопрос показался крайне смешным и нелепым: естественно, он ожидал иной реакции, поэтому немного удивился, услышав столь безразличные слова от того, кто когда-то обещал себе сделать все, что в силах, чтобы сохранить мир.
- А нужно ли это миру? – воин повернулся и внимательно посмотрел на своего друга, - я ведь не раз задавал себе этот вопрос: нужно ли миру то, что мы делаем.
- И как?
Бросать нельзя его в таком состоянии, нельзя оставлять его на тонкой грани между неверием и апатией.
- Никак. По-моему миру это и не нужно. Ему лишь бы поразвлекаться. Ты никогда не замечал, что благодарность становится явлением редким?
- К сожалению, - старику пришлось согласиться. – Ты все это делал ради благодарности? Не ради ли своего спокойствия перед совестью и долгом?
Первые несколько секунд стояла тишина, не рушимая даже тихим шепотом ветра, и ответ заставил себя ждать немного дольше, чем того ожидалось.
- Я не могу тебе помочь, даже если и будет желание, воля моя теперь ничтожна. Я предатель, и слово мое не имеет никакого значения. Тебе прекрасно известны причины.
- Я не могу поверить, что ты будешь сидеть сложа руки, не могу поверить, что ты допустишь проигрыша в войне, сведешь к нулю все жертвы убитых воинов, возложивших на алтарь свои жизни. Ты не настолько эгоистичен.
Старик чуть повысил тон, но не сбавил напора или уверенности, наоборот, пытался призвать, воскресить в Кенсиро некогда бушевавшие, а ныне уснувшие чувства.
- Неужели тебе не все равно, что случится с этим миром? – вопросом на вопрос ответил Кенсиро, щуря глаза и еле заметно улыбаясь. И это выражение означало, что воин требует максимальной честности. И пусть умением читать мысли он не обладал, но ложь от истины отличал с завидным успехом.
- Нет, друг мой, - не медля ни секунды, чтобы не вызвать никаких подозрений, проговорил старик, смотря прямо перед собой, - мне не все равно, что случится с тобой и твоей ученицей. Если с вами что-то случится, я себе этого простить не смогу. Вы мои друзья, вы те, кто помогли мне стать человеком, а если ребенок…
- Если ребенок примет сторону зла, то и победы нам не видать, как собственных ушей, - продолжил за него Кенсиро, грубо перебив: показал, что ему все известно. – Я это знаю. Я все это знаю, и все это перестало иметь для меня значение. Проблема во мне, - честно признался Кенсиро, как мог делать только он – без лишней наигранности и жеманности, все, как есть на самом деле. – Я не хочу помогать этому миру. Выиграем мы или нет, от этого грешников меньше не станет, мы просто не дадим тьме поглотить землю, если же победит Мальбоджио, он уничтожит род людской со всеми пороками, всеми грехами, разве не об этом мечтаем все мы? Не ради ли этого мы воюем уже на протяжении стольких тысячелетий? Не этого ли хотим?
- Разве?.. – эхом отозвался старик. – Разве ты хочешь уничтожить весь мир? Неужели это ты сражаешься – за смерть? За уничтожение? За страхи и страдания?.. за боль?
- За чистоту, - резко ответил Кенсиро, не давая старику продолжать дальше, - за свет, за добро.
- Путем уничтожения? Я тебя не узнаю. Я не могу поверить, что ты настолько изменился, - отстраненно прошептал старик, вставая с места. – Теперь я уверен в том, что ты жалеешь, что тогда спас меня. Это так?
- Нечего жалеть о том, что прошло, пропало, сгорело. Нечего и думать о том, чтобы сожалеть о таких вещах, - сурово проговорил Кенсиро, отворачиваясь от друга. – Прах прошлого трогать не стоит.
- Ты можешь прикрывать страх всем, чем вздумается, да только запомни, Кенсиро, что оно все равно останется страхом – это чувство. Ты можешь обмануть меня или Касуми, Старейшин, Стражей, но самого себя, Бога и свою совесть провести ты будешь не в силах.
И до того, как первые лучи утреннего солнца коснулись пока еще сонного, холодного клочка земли на краю небес, фигура старика померкла в сумеречном
тумане.
Автор: Kaktus aka Tuman
Бета: не бечено
Жанр: фиг его знает
Рейтинг: R
Категория: джен
Фэндом: «Spawn»
Персонажи: Эл, Джейн, Ванда, свои персонажи Джомей, Кенсиро, Касуми, Элли, Дэнни.
Пары: Эл/Джейн/Джомей, Элли/Дэнни, Кенсиро/Касуми
Предупреждение: нецензура, ООС, полное AU, BDSM
Дисклаймер: Марвел
Примечание: Джомей («Jomei» японс. Мужск. - Несущий свет), Кенсиро («Kensiro» - японс. М - Небесный сын), Касуми («Kasumi», японск, Ж. – Туман).
От автора: я уж лучше промолчу.
8 глава. Диалог.
- Выходи, думаю, нам есть о чем поговорить. Ты ведь Эл, не так ли? Приятно познакомиться, я – Джейн. Вероятно, мое имя тебе пока не знакомо, но вскоре ты обо мне услышишь и не раз.
- Джейн? Ни разу не слышал. Значит, ты не так знаменита, как хочется, так?
- Что ты, мне моей славы достаточно. А не слышал ты потому, что пока твоему жалкому существованию ничего не грозит. Просто тебя еще берегут. Я видела тебя, когда ты убивал своего бывшего друга. Нужно признать, ты самый беспощадный по сравнению с предыдущими Выродками. Только, знаешь, ни один из них не выжил.
- Ты забыла о старике.
- А, этот старик, которому удалось спасти свою душонку, я его знаю. И я знаю, почему он смог ее вернуть. Поверь, от него многого не зависело, просто в тот день ему повезло чуть больше, чем нашим воинам, которые уже готовы были проткнуть его сердце.
- Ваши воины бессильны против того, кто посмел нарушить традицию, кто смог вернуть человечность и обрести бессмертие. Вы просто глупы в своей самонадеянности. Я отправил на тот свет не одного человека, и мне не будет трудно сделать это с тобой.
- Ты слишком самонадеян, Выродок, и это тебя погубит. Мне около двух тысяч лет, я убивала еще тогда, когда цивилизация не добралась до половины развитых стран, я видела, как строятся государства, как крепчают державы и империи, как меркнут звезды и возрождаются планеты. Мне ничего не стоит убить тебя, ничего не стоит отправить тебя к своему создателю. Но прежде… знаешь ли ты, что жалок? Знаешь ли ты, что ничтожен? Ты всего лишь торгаш, которому не было стыдно продать свою душу в обмен на несколько земных недель. Твоя слабость – это твои пороки и самоуверенность. Ты слишком мстителен, ты слишком падок до убийств – кровь уже впиталась в твои руки, и отмыть ее ты не сможешь, как не сможешь и избавиться от ночных кошмаров. Уже изначально ты проиграл бой, потеряв самого себя, сейчас ты напоминаешь субстанцию, всего лишь дешевый костюм, набитый гниющим мясом. Ты ничтожество.
- Когда нет сил подняться, лучший способ – падать дальше, к Дьяволу. Когда нет возможности достучаться до небес, лучший способ – обратиться к земле. В твоих словах нет истины, как нет и опыта. Ты всего лишь игрушка в руках Старейшин, не знающая, каково это, когда в спину вонзают нож, каково это – потерять все то, что составляет смысл твоей жизни, каково это – умирать от руки друга… Тебе не стоит полагаться на древний возраст, тебе не следует полагаться на количество убитых. Просто тебе не знакома ситуация, когда выхода иного нет.
- Ты говоришь о тех вещах, в которых не соображаешь. Откуда тебе знать, что я не пережила предательства? Откуда тебе знать, что я не испытывала горечь поражения? Откуда тебе знать, что я не была человеком, не была уязвимой? Ты бесконечно глуп, Выродок, и только за это я тебя убью, выпотрошу тебя, отправлю в ад!
- Ну, и чем же ты отличаешься от меня? Только тем, что носишь звание Светлой. Душа твоя черна, Ангел. Ты прирожденная убийца, которой нет места на Небесах.
- Все это, конечно, интересно, да только маленькая дилемма: у меня нет времени для того, чтобы обсуждать с тобой свои пороки и дела. Мне все равно, что ты думаешь, и мне плевать на твои мысли относительно меня. Если хочешь, я с тобой поговорю, но только тогда, когда ты будешь мертв. И еще один момент: тебе не стоит так открыто разговаривать со мной. Это опасно для твоего здоровья.
- Ты и сама знаешь, что проиграла.
- Ха-ха-ха, признаюсь, ты меня рассмешил, да. Давненько я так не смеялась. Запомни, Выродок, мне нет равных, запомни, что этот поганый старик не спасет тебя, не поможет, потому что я отправлю тебя обратно еще до того, как ты сообразишь в чем дело.
***
Только-только на горизонте полыхнул кровавый рассвет, только-только на востоке защебетали птички, распознавшие возрождение нового дня, только-только город открыл очи и потянулся, захрустев затекшими за ночь суставами, как пронзительный, протяжно-истомный вой разорвал напрочь сумеречные лиловые туманы, сгустившиеся у самой земли.
Где-то щелкнула сухая ветка и с легким шорохом приземлилась на желтовато-коричневый ковер из опалых листьев. Зашелестела неподалеку прозрачная живительная вода из горного озера, хранившего в своих недрах эликсир, дарующий бессмертие. Воздух полнился еле уловимым ароматом цветущей яблони, что росла в самом центре сада. Все, конечно же, были против этого невзрачного дерева, что своим грубым видом нарушало тонкую гармонию между остальными растениями, но Джомей – один из главнокомандующих воинами – запретил трогать его, даже посягать на выращенное своими руками деревце.
- Это волки, не переживай, - за спиной у вздрогнувшей Джейн возник Джомей и на плечи ей накинул свой плащ: ему никогда не нравилась ее слишком откровенная полупрозрачная одежда наложницы падишаха, - в это время года их всегда много.
- Можно подумать, их когда-нибудь станет меньше.
Она, к большому удивлению Джомея, укуталась плотнее в плащ и спиной прижалась к мощной груди парня. Не до конца понимая в чем дело, он все же руками обхватил ее и притянул к себе ближе. Томное тепло волной пробежало по телу, расслабив мышцы, и он носом уткнулся в черную макушку. Они так не стояли лет, наверное, тысячу, если не больше, и поэтому этот момент стал особенно бесценным. За короткие мгновения поднявшийся ветер ласковой кошечкой скользнул по ее волосам, теребя за пряди.
- Скажи, - обратилась она к нему, - ты когда-нибудь видел Выродка, у которого есть отблески человечности в глазах?
- Видел, - недолго думая, ответил Джомей, прекрасно понимая, что кроме работы Джейн мало что интересует, поэтому и решил поддержать неприятный для него разговор. Хотя последние несколько тысячелетий он не ходил на охоту на Выродков и в связи с этим перестал иметь какое-либо отношение к этой работе. – Поверь, у них у всех есть отблески человечности. Не мне тебе об этом говорить.
- Я не о том, - отмахнулась женщина, - дело в другом… понимаешь, бывало ли у тебя, что, взглянув в глаза Выродку, ты мог с точностью сказать, что он вернет свою душу?
- Могу тебе посоветовать улучшить свою речь, - Джейн локтем ткнула ему в живот, и он прекратил хихикать, - я уже несколько тысяч лет не видел Выродков, а все то, что было раньше, позабылось, поэтому мне немного трудно, но нет. Думаю, что не было со мной такого.
- А тот Светлый, который помог Выродку вернуть душу, он не говорил ничего подобного?
- Ты про Сарона? Нет, вообще-то в деле по возвращению души Выродка его заслуги было мало. Во всем винят Кенсиро.
- Так вот о каком предательстве речь, - задумчиво протянула Джейн.
- Говорят, что он подменил послание Светлым, которым было поручено убить Выродка, и они не успели до того момента, как маска слетела с лица, и тело его стало прежним. Кстати, еще он получил бессмертие, - с каким-то сожалением проговорил Джомей, хотя вся эта история ничуть его не тревожила. Единственной вещью, которая его раздражала, так это то, что Кенсиро – виновнику такого события, фактически считавшегося предательством, - все сошло с рук. А ведь об их напряженных отношениях ходили легенды. – Меня во всей этой истории раздражает то, что ему простили.
Джейн сдавленно засмеялась. В такт ее смеху вдалеке пропели птицы в свете утреннего яркого, но холодного солнца. За пределами сада стояла густая плотная тишина, поэтому стоявшим в тени раскидистого дерева двум воинам были слышны разговоры остальных Светлых, стоявших на крыльце дворца.
- Ты не меняешься.
- Так вот, насчет предательства, - продолжил Джомей, с удовольствием прижимая к себе внезапно обмякшую Джейн, которая еще ни разу не подпускала его к себе настолько близко, - Касуми, насколько мне известно, тоже была с ним и предавать его не стала. Соответственно, она и есть соучастник. А почему ты спросила?
- Просто так, ты же знаешь, что я люблю просчитывать все наперед. Я не люблю сюрпризов, - уклончиво ответила женщина, ловко высвободившись из крепкого кольца рук Джомея. - Мне пора на исполнение долга, думаю, двух месяцев этому Выродку хватило, чтобы окончательно отдалиться от цели, не так ли?
Мужчина нехотя отпустил ее и посмотрел куда-то вдаль, за горизонт. Слова Джейн его тревожили, и он волновался за ее рассудок, ее поведение. Приставленный к нему Страж портил все дело, но ее присутствие было необходимо: так сказал Кенсиро. Джомей уже догадался, зачем он пристроил свою ученицу к Ангелу, но произносить этого вслух не мог по той лишь простой причине, что доказательств точных не было, не было фактов, один лишь предположения, в правдивости которых он не сомневался ни на йоту. И оставалось ему только издалека смотреть на то, как вершат свою волю предатели.
- Да, - задумчиво ответил он, - думаю, этого времени хватит, чтобы ты имела право его убить. Но есть опасность в лице Касуми. Она может тебе помешать, ведь ее учитель именно Кенсиро.
- Думаешь, они будут стараться помочь Выродку вернуть душу? – удивленно спросила Джейн.
- Нельзя исключать и этот вариант, хотя… - Джомей замешкался и на секунду замолчал, прокручивая мысль в голове, - хотя Касуми не Кенсиро. Говорят, она не участна к таким вещам.
- Ученики редко разделяют точку зрения учителей, и это самый верный признак того, что он растет.
И уже тогда Джейн знала план своего действия, но все это было глубоко в душе, в подсознании, где сила ее убеждения была слаба настолько, что интуиция и желание, неведомое чувство участия к этому незнакомому существу имели право на существование. Еще когда они даже не начали говорить, даже когда она стала свидетелем того, как жестоко он управляется со своими врагами, что-то внутри нее было уверено в том, что этому Выродку суждено стать последним звеном в долгой цепи бесконечных противостояний между Дьяволом и Богом. И только сейчас она поняла, что ее долг – помочь Элу Симмонсу вернуть душу и бессмертие. Она искренне надеялась на то, что Касуми – ученица предателя, защитника Выродков, - поможет ей в этом деле, хоть неприязнь между ними возникла в самом начале.
- Мне пора, - и не успел Джомей попрощаться с ней, как легкие бабочки вихрем закружились там, где минуту назад стояла Джейн.
9 глава. Ошибка.
В маленькой темной комнате стоял невыносимый холод, даже несмотря на то, что число зажженных свечей переваливало за два десятка, все равно пар клубами валил изо рта, а губы начинали синеть. Даже книги на полочках до потолка начинали покрываться тонкой корочкой инея. Сидевший на стуле старик был вне себя от ярости, гнев адским пламенем полыхал в выцветших глазах, ноздри его вздувались, руки дрожали, и он совсем потерял контроль над собой. В воздухе пахло огромной ненавистью, болью и безнадежностью. Стоявший напротив него Выродок не говорил ни слова, но и не слушал его. Все мысли были обращены в прошлое, на шесть недель назад, когда он в облике Терри проник в свой дом и переспал с Вандой – любимой женщиной. И теперь, когда стало известно, что она ждет от него ребенка, стало страшно за будущее этого еще не родившегося человека.
- Ты… ты, - старик задыхался от нахлынувших чувств, от ярости, перемешанного со страхом, и выговорить хоть что-то было для него невозможным: дыхание перехватило, а горло пересохло, сердце стучало так быстро и громко, что на секунду ему показалось, что оно вот-вот выскочит из груди, - ублюдок! Как ты посмел обратиться в другого человека?!! Как ты посмел зачать ребенка с земной женщиной?! Как?!!
Он с трудом проталкивал в легкие воздух, и открывал-закрывал рот, как выброшенная на берег морская рыба. Выродок стоял, не шелохнувшись. Его мало интересовали слова старика, но находился он здесь только потому, что на улице, в темном переулке его здорово достали бомжи, безнадежно пытающиеся выискать у него правду: кто он, откуда пришел, и почему так плохо выглядит? Ответа он дать не мог, потому что загадку еще не разгадал сам.
- Ты хоть знаешь, какие будут последствия? Ты хоть знаешь, что будет потом? Знакомо ли тебе такое слово, как Пророчество?
- Что ты несешь, старик? – презрительно бросил Выродок, щуря зеленые дыры, что вместо глаз. – Ты бредишь?
Ответом ему стала горькая усмешка и не прикрытое отчаяние. Старик действительно перестал быть похожим на себя, потерял привычную холодность и самоконтроль, теперь для него все, что когда-либо имело хоть малейшее значение или ценность, превратилось в прах, умерло, уничтожилось! И виной тому этот глупец с манией величия и чертовым юношеским максимализмом, который погубил историю, ценности, который подтвердил правдивость Пророчества.
- А то, - процедил сквозь стиснутые зубы обладатель бессмертия, - что это не твой ребенок, а Мальбоджио! Своим безрассудным поступком поставил точку в этой чертовой Священной войне! Ребенок Сатаны и земной женщины не имеет права на жизнь. Чью сторону он выберет, та и выиграет, и не дай Бог он пойдет по твоим стопам, не дай Бог душа его будет черной, как у тебя! В таком случае о Рае на земле можно будет забыть!
Еще никогда Выродок не видел его таким… злым, таким эмоциональным. Непривычно громкий голос начинал раздражать, а нравоучения – бесить, распалять, плавить терпение. Хотелось размазать его по стенке, убить, сжечь, вылить из него всю кровь, лишь бы он заткнулся!
- Еще одно слово – я тебя убью, старик! – зарычал диким зверем Эл, хватаясь за голову. Потеряв контроль, он качнулся вперед и бросился вон из комнаты.
Дверь за ним с треском закрылась, а эхо долго потом еще стояло в помещении, ударяясь о стены, отражаясь от них. Старик обессилено рухнул на стул и лбом уперся о гладкую поверхность стола. Запустил пятерней в волосы и сжал, чтобы болью физической затупить боль душевную. И все же было страшно. Было холодно от одной только мысли, что исход Армагеддона напрямую зависит от ребенка. Ребенка, который не должен родиться. Нет ему, сыну Дьявола, места на этой земле.
И как бы он не хотел изменить ход времени и помешать рождению того, кто может погрузить мир в хаос, не в его власти было лишать кого бы то ни было жизни. Нарушать данное обещание не убивать он не имел права, а слушание грозилось смертью. Но и допустить того, чтобы отпрыск демона появился на свет, не мог – совесть однозначно его замучает.
***
Все позабылось, стерлось, выцвело. Все мелочи испарились, все детали потеряли ценность. Все то, что раньше было важно, вымерло. Все то, что некогда приводило в трепет, что вызывало страх, внушало ужас, обгорело под лучами многовекового солнца. Все, что в прошлом было трепетно-необходимым, теперь же сгнило под проливными дождями сырой осени.
Он здесь не был лет, наверное, двести, если не больше. И как бы быстро не текло время, как бы стремительно не сменяли друг другу года, как бы усердно не вымывало следы прозрачное озеро, природа с завидным постоянством каждое утро встречает багряный рассвет на горизонте и так же провожает в недолгий путь лодку, на которой по небу плывет Ра. И не перестает за спиной шептать задумчивый лес, примостившийся неподалеку, и на короткие мгновения птицы замирают, прекращая петь, чтобы услышать тихий шелест капель дождя о вечнозеленые листья.
Каждый шаг тонет в беззвучном плеске волн, а вдох стрянет в холодном воздухе мелкими искрящимися хрусталиками. Боязни быть замеченным нет, как нет и трепетного страха перед обителью Сумеречных воинов. На берегу сидел мужчина, а рядом с ним лежал меч, слабо поблескивающий в несмелом свете бесцветного солнца. Он не стал оборачиваться, но уже знал, что за спиной у него стоит давний знакомый.
- Не стой, присаживайся, - Кенсиро похлопал по свободному рядом с собой месту и улыбнулся. Хоть его лицо было невидно гостю, но путник точно знал, что он улыбается. Сохранившейся между ними дружбе несколько сотен лет, поэтому и знали они друг друга, как самих себя – до мельчайшей детали, до каждой мысли, до каждого вздоха. – Чем обязан? Просто, что не встретил, как-то не ожидал твоего визита.
Кенсиро невесело усмехнулся, пытаясь прикрыть привычно тягучую грусть глупой шуткой, отмазкой, каким-то поводом не говорить о главном. Так было раньше, так есть и сейчас – время его мало изменило. Старик подошел ближе и сел на предложенное место. Трава оказалась холодной и мокрой от ночного дождя, но вставать с места он не стал. В почти ощутимой тишине был слышен лишь плеск прозрачной озерной воды, даже птицы замолчали, даже ветер стих, даже мысли перестали метаться, подобно расшуганной стае ворон. Осталась только пустота.
- А ведь мы давно не виделись, - протянул Кенсиро, - что же привело тебя?
- Одна очень важная проблема, откладывать которую нельзя, - проговорил Старик, немного подумав.
Он не хотел обращаться к Кенсиро из-за чувства вины, ведь именно по его вине воина до сих пор считают предателем, нет, он поблагодарил его, но уж слишком была высокой оказанная услуга, слишком бесценной она оказалась, и что бы ни делал Старик, что бы он ни говорил – все мало, ничто не может сравниться с даром Сумеречного. Но и оставлять все как есть было нельзя, родившийся ребенок точно положил бы конец всем стараниям Небес, обнулил бы все смерти Ангелов, все кровопролитные битвы с Тьмой… крах, конец – больше ничего.
- Я так и подумал, - усмехнулся Кенсиро, протягивая руку вперед, к горизонту, - просто ко мне по другим причинам почему-то не обращаются. Видимо, я гожусь только для этого. Так что там у тебя?
Последняя фраза больно кольнула старика. Нет, Кенсиро не жаловался, не сетовал на судьбу и предавших друзей, ученицу, возможно, сказанное было криком души или ее слабым стоном. Он устал, ему хочется покоя, ему хочется ощущать собственную свободу, собственное умиротворение. Возможно, его миссия уже давно завершилась, его путь закончился, возможно, его давно уже ждет мирный причал, мерное постукивание дождя в окна и тихий спокойный ветер.
И он бы рад оставить в покое давнего друга, да только нельзя, нельзя оставлять все как есть, нельзя бросать на произвол судьбы будущее.
- Смертная женщина беременна от Выродка. И ты знаешь Пророчество лучше меня.
Кенсиро даже не повернул головы, не вздрогнул – сидел так же спокойно, следил за горизонтом, провожал взглядом улетающих птиц. Но хватило одного только глубоко вздоха, чтобы выдать его состояние.
- Это и было написано в Пророчестве, - якобы пояснил воин, бросая в воду маленький камешек, который мгновенно всполошил тихую ровную гладь озера, отражающую сумеречное небо. Возможно, из-за этого неосторожного движения, в протест усилился колючий ветер, подхвативший мелкие волны. – Я не понимаю, зачем ты сейчас это мне сказал.
- Чтобы предотвратить, - невозмутимо ответил Старик, которому этот вопрос показался крайне смешным и нелепым: естественно, он ожидал иной реакции, поэтому немного удивился, услышав столь безразличные слова от того, кто когда-то обещал себе сделать все, что в силах, чтобы сохранить мир.
- А нужно ли это миру? – воин повернулся и внимательно посмотрел на своего друга, - я ведь не раз задавал себе этот вопрос: нужно ли миру то, что мы делаем.
- И как?
Бросать нельзя его в таком состоянии, нельзя оставлять его на тонкой грани между неверием и апатией.
- Никак. По-моему миру это и не нужно. Ему лишь бы поразвлекаться. Ты никогда не замечал, что благодарность становится явлением редким?
- К сожалению, - старику пришлось согласиться. – Ты все это делал ради благодарности? Не ради ли своего спокойствия перед совестью и долгом?
Первые несколько секунд стояла тишина, не рушимая даже тихим шепотом ветра, и ответ заставил себя ждать немного дольше, чем того ожидалось.
- Я не могу тебе помочь, даже если и будет желание, воля моя теперь ничтожна. Я предатель, и слово мое не имеет никакого значения. Тебе прекрасно известны причины.
- Я не могу поверить, что ты будешь сидеть сложа руки, не могу поверить, что ты допустишь проигрыша в войне, сведешь к нулю все жертвы убитых воинов, возложивших на алтарь свои жизни. Ты не настолько эгоистичен.
Старик чуть повысил тон, но не сбавил напора или уверенности, наоборот, пытался призвать, воскресить в Кенсиро некогда бушевавшие, а ныне уснувшие чувства.
- Неужели тебе не все равно, что случится с этим миром? – вопросом на вопрос ответил Кенсиро, щуря глаза и еле заметно улыбаясь. И это выражение означало, что воин требует максимальной честности. И пусть умением читать мысли он не обладал, но ложь от истины отличал с завидным успехом.
- Нет, друг мой, - не медля ни секунды, чтобы не вызвать никаких подозрений, проговорил старик, смотря прямо перед собой, - мне не все равно, что случится с тобой и твоей ученицей. Если с вами что-то случится, я себе этого простить не смогу. Вы мои друзья, вы те, кто помогли мне стать человеком, а если ребенок…
- Если ребенок примет сторону зла, то и победы нам не видать, как собственных ушей, - продолжил за него Кенсиро, грубо перебив: показал, что ему все известно. – Я это знаю. Я все это знаю, и все это перестало иметь для меня значение. Проблема во мне, - честно признался Кенсиро, как мог делать только он – без лишней наигранности и жеманности, все, как есть на самом деле. – Я не хочу помогать этому миру. Выиграем мы или нет, от этого грешников меньше не станет, мы просто не дадим тьме поглотить землю, если же победит Мальбоджио, он уничтожит род людской со всеми пороками, всеми грехами, разве не об этом мечтаем все мы? Не ради ли этого мы воюем уже на протяжении стольких тысячелетий? Не этого ли хотим?
- Разве?.. – эхом отозвался старик. – Разве ты хочешь уничтожить весь мир? Неужели это ты сражаешься – за смерть? За уничтожение? За страхи и страдания?.. за боль?
- За чистоту, - резко ответил Кенсиро, не давая старику продолжать дальше, - за свет, за добро.
- Путем уничтожения? Я тебя не узнаю. Я не могу поверить, что ты настолько изменился, - отстраненно прошептал старик, вставая с места. – Теперь я уверен в том, что ты жалеешь, что тогда спас меня. Это так?
- Нечего жалеть о том, что прошло, пропало, сгорело. Нечего и думать о том, чтобы сожалеть о таких вещах, - сурово проговорил Кенсиро, отворачиваясь от друга. – Прах прошлого трогать не стоит.
- Ты можешь прикрывать страх всем, чем вздумается, да только запомни, Кенсиро, что оно все равно останется страхом – это чувство. Ты можешь обмануть меня или Касуми, Старейшин, Стражей, но самого себя, Бога и свою совесть провести ты будешь не в силах.
И до того, как первые лучи утреннего солнца коснулись пока еще сонного, холодного клочка земли на краю небес, фигура старика померкла в сумеречном
тумане.
@музыка: Да край - Титры
@настроение: грустно-лиричное
@темы: Проза, Spawn, Написанное, Любимое, Избранное, Фанфикшн, Бред, Вынос мозга, AU, Ересь, Творчество