Выше, чем небо

[люси.]

Название: Выше, чем небо
Автор: Кактус
Бета: тут могло бы стоять ваше имя
Рейтинг: детский
Жанр: брЭд, романтика
Персонажи: Линали, Аллен и осень.
Пары: Аллен/Линали
Предупреждение: ООС.
От меня: для Tanyka-san. За то, что ты есть)
И пусть ты пропадаешь надолго и часто, помни, что твой муз тебя любит. Сильно.
П.С. оялох! так стыдно, что подарила фик по неизвестному тебе фэндому, гомен
От меня2: да, я так к экзаменам готовлюсь

Это больше, чем сердце,
Это больше, чем весь мир,
Это дольше, чем вечность -
Любовь без памяти

Это выше, чем небо,
Это дороже, чем жизнь,
Пронести через время
Любовь без памяти.
(с) Баста

Они были в пути уже вторые сутки и за это время успели здорово утомиться, проголодаться и соскучиться по теплым комнатам в здании Ордена. Измученные и потрепанные десятками, даже сотнями акума, Аллен и Линали просто мечтали о полноценном отдыхе где-нибудь в отеле или гостинице, поэтому старались идти быстрее, чтобы вовремя успеть до захода солнца. Но как только светило лениво прижалось к горизонту, а некогда ярко-белые облака сменились розоватой дымкой, растянувшейся по небесному куполу, молодые люди поняли, что зря надеялись на чудо – раньше, чем через три часа, они не дойдут до ближайшей станции или даже маленького поселения.
Тимканпи устало примостился на голове парня и изредка махал крыльями, морально поддерживая ребят. Только вот его энтузиазм не передавался им, и молодые экзорцисты еле плелись по дороге, понурив головы.
Под ногами шуршали опавшие желтые с коричневыми крапинками листья, а по сторонам примостился пестрый, словно ярмарочная мишура, лес, хранивший в своих объятьях таинственный аромат сумеречной прохлады осеннего дня. Изредка тишину нарушал плач какой-нибудь птички, остановившейся на сухой ветке.
Краем глаза девушка заметила, как кусочек неба на юге резко почернел, словно налился свинцом, и от тяжести своей грозно навис над осенним лесом. Моментально возникла еще одна проблема: неизбежный промозглый дождь, под который им ничего не стоит угодить, если они не преодолеют усталость и не прибавят шагу. Будто прочитав ее мысли, Аллен повернул голову в ту же сторону и молча ускорился, предварительно забрав у нее из руки последний чемодан. Тимканпи, почувствовав настрой Аллена добраться до ближайшего пристанища за максимально короткое время, даже замахал крыльями в знак поддержки. Линали ничего не оставалось, кроме как последовать за другом.
Внезапно разбушевавшийся ветер заставил девушку остановиться и обернуться, пристально вглядеться во все нарастающую тьму густой чащобы, по пятам ходившую за ними, дьявольски смеющуюся, подмигивающую – страшную. Плохие предчувствия дегтярным пятном расползались в груди, а неожиданно сверкнувшая ядовито-желтая кривая полоса на небе застала врасплох, следом грянул раскатистый гром, больше похожий на рык мифического чудовища.
Огромная чернильно-синяя туча уже успела поглотить половину ясного сиренево-персикового неба, и лес, редеющий с каждой минутой, все равно становился мрачней и страшней.
Вся дорогая до входа в маленькое поселение прошла в безмолвии, и даже будничные, блеклые слова о самочувствии и погоде казались резкими, бесчувственными. Было приятно молчать вдвоем, было приятно погружаться с головой в терпкую, как старинное вино, тишину. Завидев высокие ворота маленького городка, Аллен с шумом выдохнул и расслабился: дождь и голод теперь им не страшны.
Гостиница, в которой они остановились, оказалась на редкость ужасным, запущенным зданием в четыре этажа с покосившейся от постоянного сильного ветра крышей. Весь дворик тонул в мусоре, несмотря на то, что местные обходили это место за десять метров – уж очень оно им не нравилось. И неудивительно, что свободными оказались абсолютно все комнаты.
Молодых людей приняли сразу, предложили им номера, услужливый швейцар забрал чемоданы и отнес их наверх, а в небольшой столовой, гордо именуемой рестораном при гостинице, уже поджидал горячий и сытный ужин, от запаха которого у Аллена закружилась голова.
И пока молодой экзорцист с завидным аппетитом уплетал еду за обе щеки, а его спутница, подперев рукой щеку, смотрела на грязный пол, увлеченная быстро сменяющимися в голове образами, за мутным окном грозно блеснула молния, и из открытой форточки послышался тихий шепот: то лил дождь, нет, даже не лил, а набирал обороты, смелел, чувствовал свою свободу, разбегался. На короткий миг полутемная комната вспыхнула слишком ярким светом, и Линали вздрогнула – она никогда не любила дождь. Потому что обычно в это время, когда холодные капли из-под полуопущенных небесных ресниц – облаков - хлестко бьют по земле, размазывают вроде бы приобретшие ясные очертания образы, невольно одиночество напоминает о себе. И как бы ни грели воспоминания о горячо любимых друзьях, все равно навязчивая мысль о том, что тот воссозданный ею мир, ограничивающийся Орденом, всего лишь удачная попытка забыть о том, что ее лишили мира настоящего, становилась на удивление реалистичной.
Заметив изменение в настроении Линали, Аллен замер и внимательно посмотрел на нее. Девушка инстинктивно опустила взгляд и попыталась замять эту неловкую ситуацию.
И даже сегодня, когда на их глазах была уничтожена Чистая Сила и убит совместимый с нею мальчишка семи лет, Уолкер не выглядел разбитым или несчастным. И так было не раз – странно. Для нее оставалось загадкой то, как он умудряется улыбаться даже в безвыходных ситуациях, откуда у него столько к миру любви? В такие моменты она остро осознавала свое малодушие. Она не могла так – рисковать собой ради незнакомцев. Она не могла так – любить врагов, пытаться вернуть им свободу. Для нее враги – враги, те, кто пытается разрушить ее маленький мир, за который она готова отдать жизнь.
А Аллен… совсем другой.
Орден стал ему домом, все они – семьей, но этого ему мало. Ей же было достаточно знать, что все в порядке. И пусть от врага не останется ничего, пусть заточенная в теле акума душа пропадет пропадом, пусть даже придется пожертвовать чем-то – неважно, пусть. Когда после долгой миссии она возвращается обратно, когда брат прижимает ее к себе, когда она видит улыбающиеся лица друзей, она понимает, что готова жизнь отдать за такие моменты. Когда она видит ярое стремление Аллена подарить акума – их врагам – свободу, когда она слышит, как он посылает к чертям неудачи и улыбается, из недр своего сердца вытаскивает силу, неизвестного в нем становится еще больше.
И это настораживает. Удивляет. Хочется узнать его еще ближе, хочется разгадать, прочувствовать его, только тьма вокруг него настолько густа и плотна, что через нее виден только смазанный контур, его силуэт.
***
Тихий шепот ночного городка просачивался сквозь вспотевшие окна, было слышно, как капельки дождя бьют по пожелтевшим листьям неровно рассаженных корявых деревьев, как собирающаяся в ямах вода плещется, как ругаются в соседнем доме пьяные мужчины. Ни фонарного, ни лунного света не было. Черная ночь прижалась к стеклу, тонкими пальцами отбивала торопливые ритмы чьего-то сердцебиения, улыбалась. Порывистый ветер – ее спутник – то и дело присаживался рядом, принося в дар сорванные пестрые, мокрые листочки. Воздух до краев наполнился свежестью дождя и пряным запахом сырой земли, осенью.
Эта ночь под руку с собой принесла бессонницу. И та, вальяжно закинув ногу на ногу, пристально следила за ними – девушкой и парнем.
Деревянная, кое-где успевшая прогнить дверь с жалобным скрипом отворилась, и в комнату зашла Линали, держа в руке небольшую кружку с дымящимся чаем для Аллена. В помещении было сыро и прохладно.
Где-то на чердаке под самой крышей собирается вода, по капле стекая с треснувших стен и потолка, и просочившийся дождь проникает в пол, на нижние этажи. Поэтому небольшая лужа возле двери нисколько не удивила девушку.
Аллен сидел на полу, спиной прижавшись к теплым батареям под окном, обхватив руками колени, носом уткнувшись в них, полностью потерявшийся в закоулках памяти, в лабиринтах разума, он даже не заметил, как появилась его спутница. Как она тихо подошла к нему ближе, присела рядом и положила на пол кружечку с дымящимся сладким чаем. Как она грустно вздохнула и заразилась его меланхолией. Как она напрягла слух, пытаясь раствориться в шелесте листвы, завывании ветра, как она слушала плачь осени, которой тошно от себя самой, как она сжимала кулаки, как она съеживалась от острой струйки холодного воздуха, бьющей в спину через тоненькую щелочку между стеной и подоконником.
Линали молчала, ждала, когда Аллен очнется, приведет мысли в порядок, вернется в эту реальность, зажатую низким потолком и четырьмя голыми стенами, покрытыми пленкой плесени.
Для Аллена осень – это мысли. Это пора, когда печаль парит даже в воздухе и без разрешения вторгается в душу, садится удобней, начинает завывать, бить кулаками по стенкам сердца, кричать, истерить. Осень – это тусклое холодное на ледяно-голубом небе солнце, это просвечивающие свет желтые листочки, это ветер, это дождь. А дождь – это тайна природы, очарование которой никогда не разгадать.
Капли воды стекали по потолку и с плюхом падали в небольшую возле двери лужицу. Был слышен тихий разговор повара и швейцара этой гостиницы, обсуждающих странных и таких долгожданных посетителей. Слуха коснулся глухой звук осторожных шагов, и на пол через маленький между косяком и дверью проем легла косая полоса света: то одинокая горничная, держа в руке парафиновую свечку, шла по узкому коридору.
Для Аллена дождь – это одиночество, что с самого рождения идет за ним по пятам. Это проведенные в темной комнате часы наедине с самим собой и своими переживаниями. Дождь – это отдельная жизнь, фрагмент, частица него самого, вырванная из контекста цитата, поэтому для него дождь так важен.
Осень – это что-то мягкое и теплое, как плед. Это тень раскидистых кленов в парке, это ярмарки в случайно попадающихся на пути городах и селах, это отделившийся от общей массы мир. Осень – это печаль.
- Знаешь, Линали, мне иногда кажется, что я что-то упустил. Что-то очень важное.
Девушка вздрагивает и непонимающе смотрит на Аллена, резко вернувшегося в эту реальность, в эту осень. Смысл сказанного им не сразу доходит до нее, поэтому с ответом она немного задерживается.
- Иногда лучше остановиться и оглядеться по сторонам.
Она говорит тихо, и голос срывается, наверное, простыла. Это и неудивительно: в комнате очень холодно. В действительности здесь еще и темно, сыро, неуютно.
- Останавливаться страшно, вдруг догонят?
- А я зачем? Я ведь рядом, - незамедлительно отвечает девушка, и в темноте становится видно, как грозно и зло сверкают ее фиалковые глаза. Она ненавидит, когда он забывает о ней, когда он взваливает на себя непосильный даже взрослому человеку груз ответственности. – Аллен, - она кладет руку ему на плечо и улыбается, - не забывай об этом.
Иногда Линали удивляет Аллена резкостью. Она может запросто влепить пощечину, ударить, обидеть, но причиной этого оказывается его поведение.
Линали плачет все чаще и чаще, злится на себя за эту слабость, пытается казаться сильной там, где ломаются сильнейшие. Просто она не хочет, чтобы он спасал и ее.

Сейчас ее слова шелковой ленточкой вышиваются на его сердце и остаются с ним навсегда.
Сейчас за окном бушует ветер, воет осень, омывая своим слезами темную ночь, что начисто вылизала небо. В стекла бьется холодный дождь, просится внутрь. Если прислушаться и отбросить все лишнее, можно различить выбиваемый ритм, определенную музыку. Если долго-долго всматриваться в залегшую в комнате тьму, то можно разглядеть контуры пришедших в гости ангелов, которым стали интересны эти двое.
- Нет, это не то.
От этих четырех слов стало отчего-то больно. Протяжно заныло в груди, чуть левее, там, где сердце. Словно внутри что-то хрустнуло, надломилось, треснуло. Оборвалось.
От этих четырех слов что-то резко поменялось, перевернулось. Стало тяжелее дышать, сидеть, молчать. В груди кольнуло, остро, в самое сердце. И теперь, когда он почувствовал, что тоненькая легкая атласная лента скользнула между пальцев и ловкой змеей вырвалась из руки, он понял, что в действительности только это его и держало, только это и давало силы.
А теперь он… все перечеркнул какой-то глупой фразой. Искромсал тонкую работу художника, корявой рукой провел по чувствительным гитарным струнам и испортил всю мелодию.
Мгновения хватило, чтобы он кинулся за убегающей Линали, схватил ее за руку, сто раз раскаялся в своих словах, проклял себя за эти глупые слова, вымолил у нее прощения. Прижал к себе. Позабыл недавний страх. Стал самым счастливым на свете человеком. Понял что-то очень важное, остановился, огляделся и заметил рядом с собой ее.
Хватило пары мгновений, чтобы она позабыла обиду, простила его. Чтобы дыхание перехватило, и закружилась голова. Чтобы завертелся перед глазами мир. Чтобы отступила на три секунды назад непроглядная вокруг него тьма.
А где-то вдалеке мурлычет себе под нос бессонница, и прильнувшая к стеклу ночь разочаровывается в этих двоих, а парящие в воздухе ангелы ликуют. Где-то наступает утро, кто-то кого-то ищет, кто-то чем-то страдает. Кому-то не дает покоя сам факт того, что его сестра сейчас далеко.
Соленый, словно слезы, поцелуй сбивает с толку, а дождь не прекращает стучаться в окно, только это сейчас совсем не важно. В сердце колет, и не хватает воздуха. Руки дрожат и несмело ложатся на плечи.

Трусливо отступает ночь, и светлеет на востоке небо. А осень продолжает плакать, своими слезами омывая солнцу лик. Холодный воздух инеем ложится на стекло, и новый день просыпается в объятьях двоих, нашедших друг друга прошлой ночью.

@музыка: Баста - Любовь без памяти

@настроение: грустно-лиричное

@темы: D. Gray-man, Фанфикшн, AU, Творчество