Dream On, Dreamer
Название: Война
Автор: Снежная
Бета:
Жанр: шизохрень
Рейтинг: только пять! ©
Персонажи: dark!Эндимион/Сейя, Берилл
Предупреждение: перегет, недояой, ООС, АУ, СПИД, ОРВИ, насморк, грипп
От автора: В подарок замечательному человечку: Дамочке. Киса моя, спасибо, что ждала и не пинала. Спасибо за заботу, позитив и искренность.
читать дальше
Голое безмятежное небо цвета самых мрачных, самых холодных сумерек. Неестественно яркие силуэты белых от налипшего инея тонких деревьев, больше похожих на плачущие фигуры брошенных девушек.
Через маленькое зарешеченное окошко в одиночную камеру льётся бледный лунный свет и ровной квадратной кляксой ложится на сырой неровный пол. Падающий снег будто нарочно подолгу кружится в свободном воздухе и манит за каменные толстенные стены – на свободу, на самую знаменитую в целой Галактике планету, прославившуюся необычайной красотой своей природы.
Сейя даже не мог представить, что небо может мёрзнуть и падать вниз и потом уже собираться в белые барханы. На его планете такого не было, как не было прежде увиденной им сначала нарядной, а потом и мокрой осени, как не было проливных холодных дождей, как не было дрожащего в ладонях рассвета.
Сейя садится на деревянный скрипучий футон и ладонями проводит по смятому грязному одеялу, любезно предоставленному самим Королем Эндимионом, так внезапно взошедшим на трон и так случайно ставшим Тёмным правителем Земли и главным фаворитом Берилл, съеденной Металлией.
За два месяца он настолько привык к этой удушабщей обстановке, разительно отличающейся от той, которую он нарисовал у себя в воображении, прилетая сюда, что даже и забыл то, как жил до этого – на своей свободной планете, окутанный безграничной любовью принцессы Кагуа.
Единственное, что не давало покоя – это грязная разодранная фуку и дикое беспокойство о тех, кого он не видел уже около шестидесяти дней. И тело женщины.
Чужое присутствие стылым ветром бьет по нервам. Это был враг во всех отношениях – в войне за стремления и сердце Усаги.
Высокомерный и скрытый тенью смежной стены, Эндимион бесстрастно наблюдает за тем, как погруженный в размышления Сейя рассматривает грязный бетонный пол и не видит его, как он тихо улыбается, боясь быть застуканным.
Особой нелюбви Король к нему не питал, но на уровне простых ощущений почти его ненавидел, хотя бы за точно такие же, как и у него, выразительные темно-синие глаза, напоминающее спокойное голое небо, заглядывающее в камеру через зарешеченное окошко.
- Смотрю, ты тут устроился, - произносит Эндимион, и его тонкие очерченные губы кривит некое подобие злого оскала, присущего всем обитателям Темного замка и тем более – Ши Теноу – темным Лордам, во главе которых он и стоял. – Нравится?
Сейя лишь ввинчивает уничтожающий взгляд ему в лоб и презрительно фыркает. И все еще дико борется с желанием остановить Эндимиона, призвать его светлую сторону и освободить Землю от нашествия Тьмы. Он признавать это не хочет – но вопреки всему продолжает верить в то, что Серенити вскоре вернет свои силы и победит армию Металлии.
Мамору хватает и доли секунды, чтобы схватить мальца за шею и спиной вдавить в стену, заставив кожей прочувствовать все шероховатости голого и скользкого бетона.
- Когда Король спрашивает, ему обязаны отвечать, понял, грязь?
Он не шутит, не играет и не угрожает.
Просто раньше он такого не говорил даже лютым врагам, и даже представить было сложно, чтобы Эндимион опускался до таких выражений.
Сейя инстинктивно хватается в руку Короля и пытается ослабить хватку. Вены на шее вздуваются, пальцы холодеют.
Эндимион ненавидит этот взгляд – не умоляющий о пощаде, а жалеющий, полный какого-то света. И тихую расцветающую на губах улыбку – рваную, через боль, но уничтожающую.
Большие лучистые глаза Сейи действуют как ледяной дождь в самую позднюю осень – примерно на ту, что сгинула пару часов назад под воем дикой, озверевшей зимы. Чувство омерзения теплой дрожью пробегает вдоль позвоночника и ядом копится в глотке.
Удавись своим благородством, Воин. Сгинь в этих четырех стенах, он надеется увидеть твой посиневший холодный труп на этом полу.
Эндимион уходит, так и не дождавшись смерти своего врага.
Ночью ему снятся огромные синие глаза, на дне которых горит осеннее небо, утопившее грешное солнце в горизонте. В них отражается он сам – Эндимион, только вместо обычного темного мундира на нем – светлый вариант формы и теплый вокруг всего силуэта свет.
Солнце так не может, так умеет только Луна, которую все же спрятали в тени Ши Тенноу, устранив воинов-сенши и заточив в хрустальный гроб Принцессу.
Осуждающий взгляд закапывает его заживо и беспощадно засыпает комьями мокрой земли. Мерзкий сон сгоняют холодный длинные пальцы настоящего мертвеца, чертящие на его спине узоры, подобно тем, что сегодня на окнах чертила зима. Берилл с ним осторожна, как осторожны дети с материализовавшейся заветной мечтой.
Но глаза ему не дают покоя – огромные, почти в пол-лица, как у покойной Принцессы Серинити, сердце которой он собственноручно вырвал и бросил под ноги той, которую презирал и считал неким подобием слабосильной женщины.
Синий взор перехватывает тусклый лунный свет и топит его в себе – жадно заглатывает и мерцает изнутри.
Мамору просыпается от холодных узоров по спине и отмечает, что Берилл всегда, каждую ночь плотно закрывает окна и зашторивает их, ненавидит ночь и особенно – Луну. Что-то это ему напоминает. И за грудиной начинает пульсировать недосказанность, подозрения растут, а потом и умирают, как только жаворонки отпевают панихиду темноте и голому, совершенно беззвёздному небу.
- Открой окно. Душно.
Мягкие простыни под ладонями собираются в складки и выкачивают из них тепло, отдавая его потом обратно. Спертый, прессованный воздух пластами ложится на грудь и давит – трудно дышать. Но у самых ног клубится могильный холод, насквозь пропитавший Темный Замок.
Берилл почти его не слушает, а только любуется им, как смотрсмены любуются захваченными трофеями и кубками, правда она любит примерять свою главную победу хотя бы раз в два дня.
Эндимион раздраженно смахивает ее руку, будто назойливую муху, и резкими движениями освобождает окно от пут толстых драпированных штор холодного цвета спекшейся крови, открывает его и жадно перехватывает врывающийся в комнату свежий морозный воздух.
Высокое и пока еще темное небо готовится к кровавому рассвету и напоминает надоедливый, не дающий покоя взгляд.
Он больше не смотрит гордо, больше не грубит. Он только сидит в углу и смотрит исподлобья, будто затравленный звереныш. В голове вертятся-крутятся тысяча бессвязных и разорванных мыслей. Похудевшие руки обнимают костлявые острые коленки, и за грязной пыльной челкой виден только исполосанный неровными штрихами силуэт Короля Эндимиона.
Страх подобен Вселенной – такой же безграничный и все же умеющий расти и дальше – вываливаясь за грницы допустимого. Пульсирует в бледных запястьях, бьется в истерике где-то на границе между сном и явью.
Ненависть тоже может не иметь границ, как распятое у горизонта темное небо.
Но на данный момент Сейя не может понять, что же нужно Королю от него. Что толкает его подолгу стоять по другую сторону от решетки и часами неотрывно смотреть, как он выдыхает из себя жизнь и как постепенно теряет человеческие черты, превращаясь в заточенного зверька.
Руки Короля по локоть в крови. И сам Король – псих без тормозов, падкий до власти. Со стертой памятью он больше напоминает заблудшего ребенка.
Каждую ночь ему снятся кошмары, а он даже не знает, как они связаны с ним, и как они его настигли – эти большие темно-синие глаза.
Король потерян для самого себя. Истинный Король утонул в темной синеве.
Эндимион не Король, он сам это понимает, но только причина ему не ясна – что не так. Почему он сидит на троне, как на раскаленных углях, и почему вечно черное небо уродует любимую Землю. Он плохой правитель, раз дает такую слабинку от одного только прессованного воздуха по утрам в постели с омерзительной женщиной, напоминающей полумертвую иссохшую старуху.
- Как тебя зовут?..
Сейя переводит взгляд на Короля и замечает, как того бьет мелкая дрожь – то ли от холода, то ли от темно-синих глаз, прошивающих душу насквозь.
- Я Воин.
- Я спросил твое имя.
- Я и ответил – Воин. У меня нет другого.
Еще один инвалид, покалеченный войной. Еще один безымянный солдат, потерявшийся среди трупов своих товарищей. Король просто не знает, что этот полу-зверь просто не помнит самого себя. Время в тюремной камере травит все человеческое из тела и заполняет его первородными инстинктами.
- Скажи мне, Воин, за что ты борешься?
- За что вы меня посадили.
Память истерлась в пыль. Можно только отвечать туманно, юлить и попытаться быстрее запутать его и себя, ведь самому непонятно – что такого он сделал?
Силуэты. И слова – далекие, бессмысленные.
Что-то про долг. Что-то про любовь. Что-то про добро.
И потом только боль от скрученных рук и приторный запах гнилой листвы, пробирающийся через лозьепдобные щели в стенах.
Даже несмотря на туман в голове и полный хаос в мыслях, Сейя продолжает смотреть с укором а Короля, но теперь уже по инерции – это выбивает его из колеи.
И потом – синие глаза. Яркие и вечно влажные, будто водная гладь спрокойного Средиземного моря.
- Ты ведь помнишь этот взгляд – ясный, чистый?..
Он испытывает судьбу, блефует и искренне надеется затронуть края некогда пораженных нервов. Он слепо ведется за своим инстинктом бороться за тем, кто стоит напротив.
- Тебе ведь она снится, правда? Ты ведь ее помнишь… Тебе не страшно, Король? – последнее он произносит с явной издевкой, поддевая оголённые нервы.
Сейя больше не человек, больше не тот благородный воин, он просто существо, жаждущее свободы. И по инерции уничтожающее врага.
Он знал весь механизм – это было в его крови, это разносилось по организму, этим он дышал всю свою сознательную жизнь.
- Я не понимаю, о чем ты, Воин, - бесстрастно отвечает Эндимион, но Сейя-то видит, как дрожат его зрачки, жадно заглатывая мерцающий лунный свет, яркой кляксой легший на пол.
- Я ее тоже помню, Король…
Но Король уходит, не оглядываясь.
Только успевает перехватить печально-насмешливый взгляд темно-синих глаз, напоминающих голое за окном зимнее небо.
Его шаги – тихие, но торопливые – шуршанием разносятся по всей камере и тонкими пальцами касаются чувствительной кожи на запястьях оставленного позади главного в жизни врага.
Ему спину жжет презрение победителя, уничтожающего своим величием поверженного.
Ночью Королю очень холодно в объятьях ледяной Берилл, проводившей свой тысячный день рождения за горизонт – вместе с черным солнцем. Ее длинные медные волосы проволоками царапают спину, грудь и память. Ее темные глаза напоминают его пустую неживую память, залитую беспросветностью.
Она снова любовно гладит его полуприкрытые веки и больше не улыбается, сердцем любящей женщины чувствуя, как теряет его.
Его дни наполнялись чем-то помимо ее заливистого смеха и тихого гортанного голоса, гуляющего вдоль каменных орнаментированных стен замка.
Ему душно от ее дыхания по голой коже. Ее привязанность цепью вяжет его с высоким троном посредине большого зала.
На этот раз Эндимиону снится сам Воин. Снится безбрежное море, крик чаек, поминутно исчезающих за высокие острые скалы, слышится плеск волн и уносимый с ними песок. Яркое теплое солнце, утопающий в пене берег и высокое-высокое небо.
Воин сидин на краю скалы, свесив ноги, и бережно ловит ладонями влажный свет, дробящийся на морской глади.
А потом солнце заслоняет огромная рука трупного цвета и загораживает ладонью яркое небо.
Берилл будит его шепотом у самого уха и улыбается, как улыбается ему последние несколько лет каждое утонувшее во мраке утро.
- Что-то случилось, дорогой? – ее масленый голос клейкой лентой путается в волосах и тошнотворным запахом бьется в горле. Но Эндимион точно знает, что ответ кроется в ее жестокости и беспощадности.
Он уже умеет ею манипулировать. Она уже давно танцует так, как угодно ему.
- Да, мой враг слишком силен.
Она снисходительно улыбается и теряет поцелуй где-то в уголке надменно поджатых губ Короля. Своего Короля.
- Так убей его – морально.
Порой он поражается тому, насколько точно и чётко она умеет определять сокровенные пороки человечества, как остро она чувствует каждый грех.
Он успевает вскочить с постели прежде, чем ее жадная рука добирается до бледных щёк.
***
… Эндимион больше не думает.
Он зло прижимает Воина к бетонной склизкой стене, и тот, подобно зверю, рычит ему прямо в сухие губы. Луна ужасается, глядя на искаженные гневом лица, и старается быстрее спрятаться за пухлой тучей. Синие сумерки плотно въедаются в темницу, а грязная немытая зима вылизывает каждый сантиметр пыльного пола.
Через рваную фуку видна истончившаяся кожа и выпирающие заострившиеся ребра, впалая грудь дребезжит в такт бешеному сердцебиению Короля.
Женское тело совсем по-иному отвечает на грубые жестокие прикосновения Эндимиона. Вопреки самому себе, противореча своей природе, Сейя бесстыже прижимается к Королю и сдавленно стонет, глотая его глубокие выдохи. Низкое желание дрожью пробегает по ногам – вверх и по позвонку – вниз.
Королю уже все равно на то, враг воин или нет – он грубо срывает последние клочья сейлор-фуку, коленом разводит ноги Сейи в стороны и жмется к нему.
Серебряная окантовка темно-синего мундира холодом прижигает раскаленную кожу и отрезвляет разум. Старлайт подаётся назад – ближе к стене, чтобы увеличить расстояние между ним и Королем на максимум. Сейя понимает, что не этого хотел, но природа мнет под себя последние сомнения.
Эндимион убирает руку с горла воина, но чтобы грубо и властно обвить его талию и потянуть на себя – ближе.
Уничтожить врага морально.
В голове растут и пухнут слова Берилл о том, что страх – лучший манипулятор. Страхом можно править.
Король через омерзение целует воина, пальцами хватается за грязные волосы на затылке и тянет назад. Губами припадает к выпирающим ключицам, ямочке между ними, перехватывает стоны и пьет их с сухих уст Сейи.
Толкается в него, закрыв глаза и позабыв самого себя.
Тот спиной трется о стену и оставляет на ней кусочки собственной кожи. Король водит пальцами по впалому животу воина, и тощее женское тело мелко дрожит под его большими мягкими ладонями. Сердце медлит отвечать на прикосновения и с непривычи начинает стучаться о ребра. Сейя трется бедрами о ногу Эндимиона, худыми руками оттягивает воротник глухо застегнутого пиджака и добирается до белоснежной мягкой кожи на шее, неловко срывает пуговицы и тянет ткань на себя, рычит сквозь рваные поцелуи и старается не уступать Королю ни в чем.
Скрестив ноги у Эндимиона за спиной, Сейя подстраивается под ритм и больно бьется затылком о стену.
Противно от самого себя.
Бывший воин теперь бесстыже стонет под Тёмным Королем Земли, убийцей единственной надежды на свет, подобно последней шлюхе расстилается под ним на мокром полу, зализанном зимой и мертвой осенью.
… Эндимион исчезает так же внезапно – с наступлением запятнанного порочного утра. Но прежде успевает бросить презрительный прищур темно-синих глаз на растерянного воина.
Медленно проходит по крошеву из стоптанной гордости Сейи и безучастно скользит взглядом по темным серым стенам.
В тронном зале его будет ждать Берилл и свободное рядом с ней место. Ши Тенноу будут стоять возле них, подобно цепным преданным псам, охраняя их покой перед ликом целого неба.
Он сядет на свой законный трон, Лорды почтительно склонят колени и опустят головы, не имея права взглянуть Королю в глаза.
И только Берилл почувствует мертвецкое спокойствие, какое бывает только перед бурей. Металлия в ней обеспокоенно зашевелится, ревниво зашипит, но замрет под гневным взглядом усталого Короля.
Но пока Эндимион идет по узкому тюремному коридору и осматривает пустые темницы. Ладонью трогает шершавые заплесневелые стены, вдыхает спертый воздух, до которого так и не добралась Зима.
Спину ему жжет ненавидящий взгляд разбитого врага. Он кончиками пальцев дотрагивается до спрятавшегося в уголках губ поцелуя Воина и, закрыв глаза, затворяет массивную железную дверь.
Автор: Снежная
Бета:
Жанр: шизохрень
Рейтинг: только пять! ©
Персонажи: dark!Эндимион/Сейя, Берилл
Предупреждение: перегет, недояой, ООС, АУ, СПИД, ОРВИ, насморк, грипп
От автора: В подарок замечательному человечку: Дамочке. Киса моя, спасибо, что ждала и не пинала. Спасибо за заботу, позитив и искренность.
читать дальше
Голое безмятежное небо цвета самых мрачных, самых холодных сумерек. Неестественно яркие силуэты белых от налипшего инея тонких деревьев, больше похожих на плачущие фигуры брошенных девушек.
Через маленькое зарешеченное окошко в одиночную камеру льётся бледный лунный свет и ровной квадратной кляксой ложится на сырой неровный пол. Падающий снег будто нарочно подолгу кружится в свободном воздухе и манит за каменные толстенные стены – на свободу, на самую знаменитую в целой Галактике планету, прославившуюся необычайной красотой своей природы.
Сейя даже не мог представить, что небо может мёрзнуть и падать вниз и потом уже собираться в белые барханы. На его планете такого не было, как не было прежде увиденной им сначала нарядной, а потом и мокрой осени, как не было проливных холодных дождей, как не было дрожащего в ладонях рассвета.
Сейя садится на деревянный скрипучий футон и ладонями проводит по смятому грязному одеялу, любезно предоставленному самим Королем Эндимионом, так внезапно взошедшим на трон и так случайно ставшим Тёмным правителем Земли и главным фаворитом Берилл, съеденной Металлией.
За два месяца он настолько привык к этой удушабщей обстановке, разительно отличающейся от той, которую он нарисовал у себя в воображении, прилетая сюда, что даже и забыл то, как жил до этого – на своей свободной планете, окутанный безграничной любовью принцессы Кагуа.
Единственное, что не давало покоя – это грязная разодранная фуку и дикое беспокойство о тех, кого он не видел уже около шестидесяти дней. И тело женщины.
Чужое присутствие стылым ветром бьет по нервам. Это был враг во всех отношениях – в войне за стремления и сердце Усаги.
Высокомерный и скрытый тенью смежной стены, Эндимион бесстрастно наблюдает за тем, как погруженный в размышления Сейя рассматривает грязный бетонный пол и не видит его, как он тихо улыбается, боясь быть застуканным.
Особой нелюбви Король к нему не питал, но на уровне простых ощущений почти его ненавидел, хотя бы за точно такие же, как и у него, выразительные темно-синие глаза, напоминающее спокойное голое небо, заглядывающее в камеру через зарешеченное окошко.
- Смотрю, ты тут устроился, - произносит Эндимион, и его тонкие очерченные губы кривит некое подобие злого оскала, присущего всем обитателям Темного замка и тем более – Ши Теноу – темным Лордам, во главе которых он и стоял. – Нравится?
Сейя лишь ввинчивает уничтожающий взгляд ему в лоб и презрительно фыркает. И все еще дико борется с желанием остановить Эндимиона, призвать его светлую сторону и освободить Землю от нашествия Тьмы. Он признавать это не хочет – но вопреки всему продолжает верить в то, что Серенити вскоре вернет свои силы и победит армию Металлии.
Мамору хватает и доли секунды, чтобы схватить мальца за шею и спиной вдавить в стену, заставив кожей прочувствовать все шероховатости голого и скользкого бетона.
- Когда Король спрашивает, ему обязаны отвечать, понял, грязь?
Он не шутит, не играет и не угрожает.
Просто раньше он такого не говорил даже лютым врагам, и даже представить было сложно, чтобы Эндимион опускался до таких выражений.
Сейя инстинктивно хватается в руку Короля и пытается ослабить хватку. Вены на шее вздуваются, пальцы холодеют.
Эндимион ненавидит этот взгляд – не умоляющий о пощаде, а жалеющий, полный какого-то света. И тихую расцветающую на губах улыбку – рваную, через боль, но уничтожающую.
Большие лучистые глаза Сейи действуют как ледяной дождь в самую позднюю осень – примерно на ту, что сгинула пару часов назад под воем дикой, озверевшей зимы. Чувство омерзения теплой дрожью пробегает вдоль позвоночника и ядом копится в глотке.
Удавись своим благородством, Воин. Сгинь в этих четырех стенах, он надеется увидеть твой посиневший холодный труп на этом полу.
Эндимион уходит, так и не дождавшись смерти своего врага.
Ночью ему снятся огромные синие глаза, на дне которых горит осеннее небо, утопившее грешное солнце в горизонте. В них отражается он сам – Эндимион, только вместо обычного темного мундира на нем – светлый вариант формы и теплый вокруг всего силуэта свет.
Солнце так не может, так умеет только Луна, которую все же спрятали в тени Ши Тенноу, устранив воинов-сенши и заточив в хрустальный гроб Принцессу.
Осуждающий взгляд закапывает его заживо и беспощадно засыпает комьями мокрой земли. Мерзкий сон сгоняют холодный длинные пальцы настоящего мертвеца, чертящие на его спине узоры, подобно тем, что сегодня на окнах чертила зима. Берилл с ним осторожна, как осторожны дети с материализовавшейся заветной мечтой.
Но глаза ему не дают покоя – огромные, почти в пол-лица, как у покойной Принцессы Серинити, сердце которой он собственноручно вырвал и бросил под ноги той, которую презирал и считал неким подобием слабосильной женщины.
Синий взор перехватывает тусклый лунный свет и топит его в себе – жадно заглатывает и мерцает изнутри.
Мамору просыпается от холодных узоров по спине и отмечает, что Берилл всегда, каждую ночь плотно закрывает окна и зашторивает их, ненавидит ночь и особенно – Луну. Что-то это ему напоминает. И за грудиной начинает пульсировать недосказанность, подозрения растут, а потом и умирают, как только жаворонки отпевают панихиду темноте и голому, совершенно беззвёздному небу.
- Открой окно. Душно.
Мягкие простыни под ладонями собираются в складки и выкачивают из них тепло, отдавая его потом обратно. Спертый, прессованный воздух пластами ложится на грудь и давит – трудно дышать. Но у самых ног клубится могильный холод, насквозь пропитавший Темный Замок.
Берилл почти его не слушает, а только любуется им, как смотрсмены любуются захваченными трофеями и кубками, правда она любит примерять свою главную победу хотя бы раз в два дня.
Эндимион раздраженно смахивает ее руку, будто назойливую муху, и резкими движениями освобождает окно от пут толстых драпированных штор холодного цвета спекшейся крови, открывает его и жадно перехватывает врывающийся в комнату свежий морозный воздух.
Высокое и пока еще темное небо готовится к кровавому рассвету и напоминает надоедливый, не дающий покоя взгляд.
Он больше не смотрит гордо, больше не грубит. Он только сидит в углу и смотрит исподлобья, будто затравленный звереныш. В голове вертятся-крутятся тысяча бессвязных и разорванных мыслей. Похудевшие руки обнимают костлявые острые коленки, и за грязной пыльной челкой виден только исполосанный неровными штрихами силуэт Короля Эндимиона.
Страх подобен Вселенной – такой же безграничный и все же умеющий расти и дальше – вываливаясь за грницы допустимого. Пульсирует в бледных запястьях, бьется в истерике где-то на границе между сном и явью.
Ненависть тоже может не иметь границ, как распятое у горизонта темное небо.
Но на данный момент Сейя не может понять, что же нужно Королю от него. Что толкает его подолгу стоять по другую сторону от решетки и часами неотрывно смотреть, как он выдыхает из себя жизнь и как постепенно теряет человеческие черты, превращаясь в заточенного зверька.
Руки Короля по локоть в крови. И сам Король – псих без тормозов, падкий до власти. Со стертой памятью он больше напоминает заблудшего ребенка.
Каждую ночь ему снятся кошмары, а он даже не знает, как они связаны с ним, и как они его настигли – эти большие темно-синие глаза.
Король потерян для самого себя. Истинный Король утонул в темной синеве.
Эндимион не Король, он сам это понимает, но только причина ему не ясна – что не так. Почему он сидит на троне, как на раскаленных углях, и почему вечно черное небо уродует любимую Землю. Он плохой правитель, раз дает такую слабинку от одного только прессованного воздуха по утрам в постели с омерзительной женщиной, напоминающей полумертвую иссохшую старуху.
- Как тебя зовут?..
Сейя переводит взгляд на Короля и замечает, как того бьет мелкая дрожь – то ли от холода, то ли от темно-синих глаз, прошивающих душу насквозь.
- Я Воин.
- Я спросил твое имя.
- Я и ответил – Воин. У меня нет другого.
Еще один инвалид, покалеченный войной. Еще один безымянный солдат, потерявшийся среди трупов своих товарищей. Король просто не знает, что этот полу-зверь просто не помнит самого себя. Время в тюремной камере травит все человеческое из тела и заполняет его первородными инстинктами.
- Скажи мне, Воин, за что ты борешься?
- За что вы меня посадили.
Память истерлась в пыль. Можно только отвечать туманно, юлить и попытаться быстрее запутать его и себя, ведь самому непонятно – что такого он сделал?
Силуэты. И слова – далекие, бессмысленные.
Что-то про долг. Что-то про любовь. Что-то про добро.
И потом только боль от скрученных рук и приторный запах гнилой листвы, пробирающийся через лозьепдобные щели в стенах.
Даже несмотря на туман в голове и полный хаос в мыслях, Сейя продолжает смотреть с укором а Короля, но теперь уже по инерции – это выбивает его из колеи.
И потом – синие глаза. Яркие и вечно влажные, будто водная гладь спрокойного Средиземного моря.
- Ты ведь помнишь этот взгляд – ясный, чистый?..
Он испытывает судьбу, блефует и искренне надеется затронуть края некогда пораженных нервов. Он слепо ведется за своим инстинктом бороться за тем, кто стоит напротив.
- Тебе ведь она снится, правда? Ты ведь ее помнишь… Тебе не страшно, Король? – последнее он произносит с явной издевкой, поддевая оголённые нервы.
Сейя больше не человек, больше не тот благородный воин, он просто существо, жаждущее свободы. И по инерции уничтожающее врага.
Он знал весь механизм – это было в его крови, это разносилось по организму, этим он дышал всю свою сознательную жизнь.
- Я не понимаю, о чем ты, Воин, - бесстрастно отвечает Эндимион, но Сейя-то видит, как дрожат его зрачки, жадно заглатывая мерцающий лунный свет, яркой кляксой легший на пол.
- Я ее тоже помню, Король…
Но Король уходит, не оглядываясь.
Только успевает перехватить печально-насмешливый взгляд темно-синих глаз, напоминающих голое за окном зимнее небо.
Его шаги – тихие, но торопливые – шуршанием разносятся по всей камере и тонкими пальцами касаются чувствительной кожи на запястьях оставленного позади главного в жизни врага.
Ему спину жжет презрение победителя, уничтожающего своим величием поверженного.
Ночью Королю очень холодно в объятьях ледяной Берилл, проводившей свой тысячный день рождения за горизонт – вместе с черным солнцем. Ее длинные медные волосы проволоками царапают спину, грудь и память. Ее темные глаза напоминают его пустую неживую память, залитую беспросветностью.
Она снова любовно гладит его полуприкрытые веки и больше не улыбается, сердцем любящей женщины чувствуя, как теряет его.
Его дни наполнялись чем-то помимо ее заливистого смеха и тихого гортанного голоса, гуляющего вдоль каменных орнаментированных стен замка.
Ему душно от ее дыхания по голой коже. Ее привязанность цепью вяжет его с высоким троном посредине большого зала.
На этот раз Эндимиону снится сам Воин. Снится безбрежное море, крик чаек, поминутно исчезающих за высокие острые скалы, слышится плеск волн и уносимый с ними песок. Яркое теплое солнце, утопающий в пене берег и высокое-высокое небо.
Воин сидин на краю скалы, свесив ноги, и бережно ловит ладонями влажный свет, дробящийся на морской глади.
А потом солнце заслоняет огромная рука трупного цвета и загораживает ладонью яркое небо.
Берилл будит его шепотом у самого уха и улыбается, как улыбается ему последние несколько лет каждое утонувшее во мраке утро.
- Что-то случилось, дорогой? – ее масленый голос клейкой лентой путается в волосах и тошнотворным запахом бьется в горле. Но Эндимион точно знает, что ответ кроется в ее жестокости и беспощадности.
Он уже умеет ею манипулировать. Она уже давно танцует так, как угодно ему.
- Да, мой враг слишком силен.
Она снисходительно улыбается и теряет поцелуй где-то в уголке надменно поджатых губ Короля. Своего Короля.
- Так убей его – морально.
Порой он поражается тому, насколько точно и чётко она умеет определять сокровенные пороки человечества, как остро она чувствует каждый грех.
Он успевает вскочить с постели прежде, чем ее жадная рука добирается до бледных щёк.
***
… Эндимион больше не думает.
Он зло прижимает Воина к бетонной склизкой стене, и тот, подобно зверю, рычит ему прямо в сухие губы. Луна ужасается, глядя на искаженные гневом лица, и старается быстрее спрятаться за пухлой тучей. Синие сумерки плотно въедаются в темницу, а грязная немытая зима вылизывает каждый сантиметр пыльного пола.
Через рваную фуку видна истончившаяся кожа и выпирающие заострившиеся ребра, впалая грудь дребезжит в такт бешеному сердцебиению Короля.
Женское тело совсем по-иному отвечает на грубые жестокие прикосновения Эндимиона. Вопреки самому себе, противореча своей природе, Сейя бесстыже прижимается к Королю и сдавленно стонет, глотая его глубокие выдохи. Низкое желание дрожью пробегает по ногам – вверх и по позвонку – вниз.
Королю уже все равно на то, враг воин или нет – он грубо срывает последние клочья сейлор-фуку, коленом разводит ноги Сейи в стороны и жмется к нему.
Серебряная окантовка темно-синего мундира холодом прижигает раскаленную кожу и отрезвляет разум. Старлайт подаётся назад – ближе к стене, чтобы увеличить расстояние между ним и Королем на максимум. Сейя понимает, что не этого хотел, но природа мнет под себя последние сомнения.
Эндимион убирает руку с горла воина, но чтобы грубо и властно обвить его талию и потянуть на себя – ближе.
Уничтожить врага морально.
В голове растут и пухнут слова Берилл о том, что страх – лучший манипулятор. Страхом можно править.
Король через омерзение целует воина, пальцами хватается за грязные волосы на затылке и тянет назад. Губами припадает к выпирающим ключицам, ямочке между ними, перехватывает стоны и пьет их с сухих уст Сейи.
Толкается в него, закрыв глаза и позабыв самого себя.
Тот спиной трется о стену и оставляет на ней кусочки собственной кожи. Король водит пальцами по впалому животу воина, и тощее женское тело мелко дрожит под его большими мягкими ладонями. Сердце медлит отвечать на прикосновения и с непривычи начинает стучаться о ребра. Сейя трется бедрами о ногу Эндимиона, худыми руками оттягивает воротник глухо застегнутого пиджака и добирается до белоснежной мягкой кожи на шее, неловко срывает пуговицы и тянет ткань на себя, рычит сквозь рваные поцелуи и старается не уступать Королю ни в чем.
Скрестив ноги у Эндимиона за спиной, Сейя подстраивается под ритм и больно бьется затылком о стену.
Противно от самого себя.
Бывший воин теперь бесстыже стонет под Тёмным Королем Земли, убийцей единственной надежды на свет, подобно последней шлюхе расстилается под ним на мокром полу, зализанном зимой и мертвой осенью.
… Эндимион исчезает так же внезапно – с наступлением запятнанного порочного утра. Но прежде успевает бросить презрительный прищур темно-синих глаз на растерянного воина.
Медленно проходит по крошеву из стоптанной гордости Сейи и безучастно скользит взглядом по темным серым стенам.
В тронном зале его будет ждать Берилл и свободное рядом с ней место. Ши Тенноу будут стоять возле них, подобно цепным преданным псам, охраняя их покой перед ликом целого неба.
Он сядет на свой законный трон, Лорды почтительно склонят колени и опустят головы, не имея права взглянуть Королю в глаза.
И только Берилл почувствует мертвецкое спокойствие, какое бывает только перед бурей. Металлия в ней обеспокоенно зашевелится, ревниво зашипит, но замрет под гневным взглядом усталого Короля.
Но пока Эндимион идет по узкому тюремному коридору и осматривает пустые темницы. Ладонью трогает шершавые заплесневелые стены, вдыхает спертый воздух, до которого так и не добралась Зима.
Спину ему жжет ненавидящий взгляд разбитого врага. Он кончиками пальцев дотрагивается до спрятавшегося в уголках губ поцелуя Воина и, закрыв глаза, затворяет массивную железную дверь.
@музыка: Goo Goo Dolls - I just want you to know who I am
@темы: slash
-
-
14.02.2011 в 21:22Если честно, нахожусь в такой эйфории, экстазе, что трудно собрать мысли в кучу и написать хороший комментарий. Если честно, в начале прочтения рисовались смутные образы героев (хотя Сейю я таки видела в дневнике Дамочки). Но уже к концу, даже нет, к середине повествования, обрыза прорисовались, и пусть не четкие, но удалось это именно благодаря твоему описанию. Мне нравится твой стиль. Ты прекрасно передаешь атмосферу, и я повторюсь - пишешь очень чувственно, а описания заставляют просто облизываться.
Ничего дельного не могу сказать о героях, я их совершенно не знаю. Но в фике есть логичность и мотивация, значит, все в порядке.
Мне очень понравилось. Правда. Я не пожалела, что прочитала. *-*
Гомене, это все, на что я сейчас способна ).
-
-
15.02.2011 в 20:59как автор, ты и сама знаешь, как приятно слышать столько приятного в адрес своего детищи! Признаюсь, сама в каноне плохо разбираюсь, потому что слегка забыла все, помню только то, что Сейя в образе Воина - женщина, а психология у него мужская. Выгодный контраст, на котором можно поиграть.
Ты прекрасно передаешь атмосферу, и я повторюсь - пишешь очень чувственно, а описания заставляют просто облизываться
отдельное спасибо. Если честно, за этот фик я очень сильно переживала, потому как не была в нем уверена. Меня смущал новый фендом и поиск мотиваций. Обоснуй, так сказать.
Я не пожалела, что прочитала. *-*
ну, это вдвойне приятно!
Аригато за слова, дорогая. Мне приятно, очень
-
-
15.02.2011 в 21:03сейчасДамочка придет и будут еще пряники, а в этом я уверена!Еще раз спасибо за столь чудесную работу )). =*
-
-
15.02.2011 в 21:12только если захотишь почитать моего - бери последнее. Они в Наруто завалялись. Раннее творчество меня огорчает.
удачи в ДК
-
-
15.02.2011 в 23:06Так что жди в ближайшее время )
Спасибо ).
-
-
27.01.2012 в 19:31Моя Снежинка. Это просто прекрасно, что я буквально без слов.
Тянущие чувства, давящая обстановка атмосферы, сильные персонажи - я реально без слов. Спасибо тебе, моя Снежинка.
*утащила в папочку*
-
-
27.01.2012 в 21:08рада стараться *_*